Война и мир Михаила Мефодьевича

Глазами Ильвины

«Всю войну ему снился один и тот же сон. Только закроет глаза, как появлялась, словно наяву, размокшая от дождя дорога в родное село. Он почти бежит, сапоги скользят по гря­зи, гимнастёрка намокла от тихо сеющего дождя. И лицо от непрошеных слёз тоже мокрое.

Он сердится сам на себя: «Войну прошёл, а тут…» Вот и родной милый дом. Он откры­вает дверь. Тихий приглушён­ный вскрик матери: «Миша!» И глаза, настрадавшиеся, жду­щие, счастливые…

Тогда, на войне, он не при­давал особого значения этому сну. Но вот в 45-м Михаил на самом деле шёл по размокшей от непогоды знакомой дороге, а на лице то ли слёзы радости, то ли капли дождя. И его вдруг прон­зило воспоминание: да, именно так всё и случилось! И никому не было известно, почему судьба сохранила его живым, когда ря­дом гибли сотни друзей? Какое предназначение, какая миссия были ему уготованы?

Сейчас, спустя многие де­сятилетия, смотря на жизнь Михаила Мефодьевича глазами потомков из XXI века, мы про­сто не можем представить себе наш Саракташский район без этого замечательного человека. Богата земля саракташская та­лантливыми людьми, но жизнь и судьба Михаила Мефодьевича Чумакова в этом списке на осо­бом счету».

Эта большая цитата, непло­хо написанная, не писатель­ская, не журналистская, а из сочинения 9-классницы сарак­ташской школы № 1 Ильвины Срлыбаевой. Что радует уже само по себе: новому поколе­нию близки и памятны такие люди, как Чумаков.

 

На Мамаевом кургане тишина

Довелось, очень давно, ка­жется, к 25-летию Победы, значит, это 1970 год, ехать со­провождающим журналистом в специальном поезде оренбург­ских ветеранов по местам бое­вой славы вместе с Михаилом Мефодьевичем. Райвоенкомат отобрал его по праву: прошёл всю войну. Оборонял Киев, защищал Сталинград, воевал на Курской дуге, участвовал в быстрой и мощной операции «Багратион» по освобождению Белоруссии и выходу на госгра­ницу СССР. Был, конечно, на этом маршруте и Сталинград- Волгоград. Но наполнение сло­ва «ветеран» было тогда совсем иное: не еле живой, седой, с трудом передвигающийся с па­лочкой человек, а ещё крепкий, в основном лет пятидесяти или около.

В поезде было шумно, шутки-подначки, никто не «воспо­минал» о войне. Настоящие фронтовики не любят и не лю­били вспоминать войну, она им слишком тяжело досталась. Но когда поднимались по серпанти­ну дорожки на Мамаев курган, стало совсем тихо. Многие, как оказалось, воевали именно здесь и с тех пор ни разу не были.

Помнится, один старик – нет, это уже опять от сегодняшнего нашего восприятия, тогда они стариками не были, надо про­сто сказать «фронтовик» – с медалью «За оборону Сталин­града» на пиджачке стал ходить взад-вперёд, всматриваться, нагнувшись.

– Ты чего?

– Да вот тут где-то был мой окопчик. Он, немец, лез вон с той стороны. Много наших полегло. И меня тоже мина на­крыла, очнулся в госпитале.

Но Чумаков сказал, что ни­чего тут не найдёшь из того, что было: после войны хотели за­сеять курган травой и цветами, но ничто не росло, настолько вся земля была перемешана с железом осколков. Пришлось снимать на метр и вывозить этот слой, завозить живую землю.

И ещё особо помнится в том поезде именно вагон с сарак­ташской делегацией, там в купе к Чумакову всегда набивался на­род. Николай Базаров, бывший председатель колхоза «Россия» в селе Спасском, где Михаил Мефодьевич много лет был учителем и директором школы, так объяснял, почему Чумаков привлекал людей:

– Мы с Михаилом Мефодье­вичем в одно время приехали в Спасское. Он – учительство­вать, я – поднимать колхоз. Что могу о нём сказать? Очень умный человек. За его внешней обыденностью скрыт ум очень серьёзный, своеобразный, обо­гащённый широким опытом и способностью к длительным размышлениям.

Среди чумаковских расска­зов запомнился такой:

– Когда до окопов дошли из фронтовых газет первые от­рывки «Василия Тёркина», мне очень захотелось прочесть всю поэму. Поэзию я очень люблю. В часы затишья читал друзьям- солдатам хорошие стихи. А полу­чил книгу так: написал письмо автору: «Товарищ Твардовский! Пожалуйста, пришлите нам «Тёркина»! Я в свободное от боя время буду читать вашу поэму своим товарищам-фронтови­кам. Желаю вам счастья и новых успехов в вашей литературной деятельности. Крепко жму вашу руку. С гвардейским приветом, Михаил Чумаков».

 

Учитель, перед именем твоим…

Трудно поверить, но учи­телем, а потом и заведующим начальной школой Михаил Мефодьевич стал ещё маль­чишкой, после 9-го класса, в 1937 году. И семья была бедная, надо зарабатывать на жизнь самому, и учителей не хватало, и самостоятельности хотелось. Практически всю жизнь учи­тельствовал, за вычетом войны.

В селе Спасском жил Чума­ков в ныне уже погибшем «го­сподском доме», когда-то доме владельца имения Эдуарда Эвер­саманна, педантичного учёного и рискового путешественника. Рядом со старыми большими соснами на Барской горе и бывшим сельским храмом, тво­рением какого-то известного ар­хитектора, как Чумаков говорил полушутя, уменьшенной копией Исаакиевского собора.

На днях зашёл в редакцию Александр Зельцер, оренбург­ский композитор, поэт, фото­граф. Оказыва­ется, он родом из Спасского, учился у Чу­макова. Рас­сказывал, как интересно было учиться. И не только в классе сидеть. Михаил Мефодьевич, чуть станет теп­ло, объявлял: «А давайте-ка мы съездим куда-нибудь, п о с м о т р и м мир! Разрабо­таем маршрут, почитаем за­ранее всё, что есть об этом месте, возьмём фотоаппараты и чистые альбомы – и вперёд!» В кузов разбитого школьного грузовичка ЗиС-5 – ряды ска­меек, запас продовольствия – и в Свердловск, в Челябинск, в Магнитогорск, в Уфу, по своим, оренбургским, достопримеча­тельностям: на Ириклу или не­далеко в большую и красивую дубовую рощу. На гостиницы денег не было, но Чумаков спи­сывался с коллегами в сельских школах, в спортзалах на матах можно прекрасно выспаться.

Или он мог сказать толко­вому ученику: «Завтра урок будешь вести ты, готовься, помогу». А какие коллекции и сам учитель собирал, и уче­ники, глядя на него! А какими книгами были забиты стелла­жи чумаковского дома, каки­ми заманчивыми альбомами! А какие гости приезжали к нему: писатели, поэты, учёные! Оренбургский искусствовед Людмила Попова говорила: «Когда мне плохо, у меня один рецепт – еду в Спасское». И при­возила с собой выставки картин для жителей села и окрестно­стей. В комнатке этого дома будущий московский прозаик, исторический и детский писа­тель Владислав Бахревский пи­сал свой роман. А какой музей был создан Чумаковым в Спас­ском, а потом переехал вместе со своим создателем в Сарак­таш! Теперь это Саракташский историко-краеведческий музей имени Михаила Мефодьевича Чумакова – заслуженного учи­теля, действительного члена Географического общества, почётного гражданина района.

Чтобы дать почувствовать, что он любил и защищал, каким был во всём талантливым чело­веком, вот только небольшой отрывок из его «Дубовой рощи в степи»:

«Минуя Новосёлки, дорога идёт берегом речки Чины к Спас­скому. За речкой в сизой дымке уже проглядывается по увалам роща. У самого Спасского, чтобы попасть в рощу, сворачиваем вправо, на просёлок. Слева ко­лышутся хлебные поля, справа журчит, струясь по камышам и зарослям черноольшаника, реч­ка Дубовка. Вот взлетел чибис, за ним другой, третий… Выйдя из камыша, взмахнув крыльями, тяжеловато взлетает серая ца­пля. Быстро проносится стайка чирков…

Зной, духота. Солнце почти в зените. Тихо. Ни дуновения ветерка, настоящий штиль. Но вот вы начинаете ощущать вначале еле уловимое, затем более сильное прикосновение прохлады. Легче стало дышать.

Мы уже у рощи. Но оста­новимся на несколько минут у одинокого дуба с широко рас­пластанными ветвями. Стоит он гордым стражем, как солдат в карауле. Вокруг душистое раз­нотравье, в нос втягивается терпкий настой ароматного чабреца. Голубеют куртинки незабудок, россыпь всевозмож­ных оттенков пахучих степных цветов. Оставим дуб, нельзя с постовым разговаривать, пусть несёт свой караул…»

Каково?

Начали мы Ильвиной Срлы­баевой и закончим тоже её сочи­нением. О том, чему нынешних молодых учит Михаил Чумаков:

«Мы ещё раз убедились, что подросток, имеющий внутрен­нее убеждение в необходимости любить и уважать свою Родину, найдёт и займёт достойное место в жизни, будет беречь и охранять своё Отечество».

Вильям Савельзон