Попробуйте поразмышлять о вечном, когда ищете второй носок. Наверняка зависнете посреди комнаты.
Так и вижу эту картинку. Экзистенциализм в чистом виде. Быт преобладает, моторика правит.
Другое дело – дети. Когда говоришь с ними, вечность виляет хвостиком, как собачка на коротком поводке. «Бог есть любовь», – сказал мне один курсант оренбургской кадетки. И если она столь же безотчётна, то всё вокруг обретает некий смысл.
Когда думаешь о хлебе насущном, да ещё чаще, чем нужно, учитывая обстоятельства, многое упускаешь.
Есть люди, непрерывно занятые приумножением капитала и столь же непрерывно замаливающие грехи и вносящие щедрые пожертвования. Отсюда и церковный колокол с надписью «От братвы» (я такое снимал в столице), и 20-летний вискарь в корзинке с крашеными яйцами в пасхальный день… Священник его окропит, а Бог простит.
Для размышлений о вечном существует отдельный дом. Церковь. Я часто вижу один храм, проезжая мимо в маршрутке. Он огромный, словно ледокол, многоярусный, как торт, но абсолютно тёмный в черноте ранних сумерек. И только по воскресным дням по запаху ладана от бабулек в тех же маршрутках я узнаю, что там кто-то бывает. А в это воскресенье придут многие, почти все. А некоторые начнут с ночи, как и положено.
Я часто бываю в церкви. По работе. С годами мне приходится прилагать всё больше усилий в поиске вдохновенных лиц, чтобы отразить в кадре внутренний свет во время молитвы или некий катарсис. Я молюсь об этом, чтобы с достоинством раскрыть тему, и Господь пока помогает. Может быть, дело во мне, а может, Бог специально даёт мне время, чтобы я поискал, прошёл ещё одну дорогу этим днём.
Мы вскормлены пеплом великих побед,
Нас крестили звездой, нас растили в режиме нуля…
Автор этой песни Константин Кинчев во время своих выступлений частенько плевал на сцену. В прямом смысле. Однажды я спросил его – зачем. Он ответил, что подобным образом выражает протест против бесовства. Против греха, которым он занимается, лицедействуя на подмостках. Неисповедимы пути…
А строчки эти я вспомнил потому, что вырос в советское время. Но даже тогда, под сенью красных знамён, люди красили яйца, луковая шелуха была им в помощь. И соблюдали как помнили.
Для меня Пасха – это дом. Запах печёного из духовки и руки мамы. Я фотографировал их не так давно. Усталые, но умиротворённые работой ладони. Чувство безопасности и гармонии. Этим днём в последние пару лет дует ветер, несёт пыль, рвёт косынки с прихожан. Словно знамение или напоминание о том, как всё быстротечно. И этим днём постараюсь быть с теми, кто мне дорог.