Дважды народный

Это был Мастер. Как булгаковский Мастер из романа, он один из тех избранных, кто заслуживал бы от Творца, если он есть, вечные покой и творчество. Поздравим тех ценителей живописи разных поколений, которые пришли на открытие в Выставочный зал музея ИЗО на Володарского, 13: это выставка шедевров.

В наше время девальвации, когда кто не великий, тот гениальный и наоборот, слово шедевр – не юбилейное преувеличение. Своими картинами Николай Павлович – в истории российской, советской и мировой живописи.

У каждого, кто пришёл и ещё придёт в эти залы, пока выставка не закроется, есть и что-то своё, особенно любимое. Вот «Однажды летним вечером в Петровском». К Николаю Павловичу и его супруге Римме Владимировне, которые в этом селе к северу от Саракташа много лет жили с весны до зимы, зашёл по-соседски на чаёк, на арбуз и на водочку кто бы вы думали? Сатир из окрестного леса. С рожками, бородатый и курчавый. И ничего в этом особенного, обыкновенное чудо. Тёплый вечер, луна, а кроме её света ещё и латуровское, по французскому художнику 17-го века, мягкое освещение, которое Ерышев любил: источники света таинственно скрыты фигурами.

О чём рассказывает художнику и его жене Сатир, вольготно раскинувшись, отставив пока рюмочку? Они внимают спокойно, но чуть напряжённо, языки разные, нужно перевести и понять. Не то что рыжая кошка на своём табурете, которая сидит спиной к нам. Она слушает Сатира, чуть наклонив голову, всё понимая: свои люди, природа.

Постояв у этой картины, понаслаждавшись, идёшь к другим – и чувствуешь внутренний зов вернуться. Возвращаешься. И смотришь не насмотришься.

Всякий талант желательно, но, к сожалению, не всегда, ещё и личность. Николай Павлович был личностью. Он мыслил широко и свободно. Когда уходят от нас такие люди, долго ещё поверяешь ими всё наше нынешнее. Что он сказал бы, как оценил, как поступил? Хотя бы о всеобщей дискуссии, начатой недавним нашумевшим выступлением Константина Райкина. Хотя её начал ещё Пушкин в своём сонете «Поэту»: «Ты сам свой высший суд». Когда судят агрессивные тёмные активисты, которые присвоили себе право не просто хаять, но громить выставки, – дело плохо. А если им не «пондравится» ерышевский Сатир в Петровском? Узрят какой-нибудь сатанизм или преклонение перед Западом?

Вспоминая Николая Павловича, понимаешь, что он был бы за пушкинское здравомыслие. Что хорошо, что плохо в искусстве – должны оценивать профессионалы искусствоведы и художники знаний, таланта, вкуса и авторитета, какие были у Ерышева.

Открытие его выставки совпало с сообщением: в Госдуме обсуждается проблема нравственных ограничений в искусстве и защита от вандализма. За осквернение, порчу или уничтожение произведений искусства в случае причинения значительного ущерба предлагается наказание штрафом от 100 тысяч до миллиона рублей, исправительными работами до года или лишением свободы до двух лет.

Браво, Госдума!

Искусство во всех его проявлениях, но только если это искусство, а не пошлое трюкачество, Николай Павлович боготворил. В группе лучших советских художников он ездил в Италию. Времена у нас были – пустые полки магазинов. Какие-то джинсы, привезённые из-за границы, купишь только с рук и по бешеной цене. Перенесись чудом в тогдашнее какой-нибудь нынешний супермаркет – его в клочки за час бы разнесли. И кто бросит камень в коллег Ерышева, которые кинулись в магазины отоваривать жалкие лиры и доллары, которые тогда разрешалось перед выездом обменивать? А он сделал сразу единственную покупку – спортивные туфли с толстой мягкой подошвой, чтобы не гудели ноги. И от открытия до закрытия, перехватив на обед какую-нибудь пиццу и чуть отлежавшись в отеле, бродил по музеям. Служители уже знали: последний звонок на закрытие музея, а этот русский всё стоит перед потрясшей его картиной Тициана. Рассудил он так: когда ещё выпадет счастье посмотреть вот так, живьём и рядом творения великих художников? Да ну их к чёрту, эти шмотки!

У него были убеждения, которые он не менял со сменой властей. Свои. Твёрдые. Сейчас мало уже какой человек, попавший в парадный зал городского совета на Советской, 60, знает, что над сценой, поверху, между колоннами, закрыта белыми щитами прекрасная роспись Николая Павловича – многофигурная композиция «Смольный – штаб революции». Он тогда очень увлёкся, дни проводил на лесах в любимой работе. Это был его подарок Оренбургу. Но пришли иные времена, и отцы города, заказавшие роспись, дали команду её закрыть от греха подальше.

И ещё о том, какой личностью был Ерышев. Позвонил ему, как оказалось, за два дня до его кончины. Вместо его крепкого, сочного, красивого баритона – тихий, бесцветный, почти уже не узнаваемый:

– Мне сегодня приснилась новая картина: белые козы в белом берёзовом лесу.

Он был художником до последнего вздоха.

Николай Ерышев – драгоценное достояние нашей страны. Народный художник России. Дважды народный: и по званию, и по существу.

Вильям Савельзон

 

Справка «О»

Николай Павлович Ерышев родился в 1936 году в Апшеронске Краснодарского края.

В 1950 году поступил в Краснодарское художественное училище.

В 1956-1962 годах учился в Московском государственном художественном институте имени Сурикова. Один из его учителей – прославленный мастер Александр Дейнека.

1962 год. Приезд в Оренбург.

В 1964 году успешно участвует в зональной художественной выставке и принят в Союз художников СССР.

1966 год. Написана картина «На своей земле». В следующем году она получает первую премию на Всесоюзной выставке молодых художников в Москве и приносит Ерышеву заслуженную славу.

1973 год. Первая персональная выставка Николая Ерышева в Москве.

1977 год. Ерышев становится заслуженным художником СССР.

1986 год. Ему присваивается звание народного художника СССР.

1988 год. Николай Павлович становится почётным гражданином Оренбурга.

2004 год. Вышли в свет его автобиографические книги «Рисунки с натуры» и «Белые гуси на белом снегу».

2004 год. Художник ушёл из жизни в Оренбурге.

  • Подпишитесь на нашу рассылку и получайте самые интересные новости недели

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

    Scroll to top