Поймал силу камня

Екатеринбург, являющийся центром камнерезного искусства, давно признал гайчанина Юрия Шевцова выдающимся мастером.

Персональные выставки, медали на конкурсах, восторженные отзывы… А вот Оренбург, грустно замечает художник, относится к нему достаточно прохладно.

Находки в кармане

– Тяга к рисованию у меня проявлялась с раннего детства, но в то время не было даже лишнего карандаша. Матушка растила нас в одиночку, – вспоминает худож­ник-камнерез. – Когда я закончил семь классов, сказала: «Иди, сы­нок, учиться в техникум на такую специальность, где тебе будет ма­териально полегче». Я взял газету, нашёл что-то вроде профориента­ционной страницы. Прочитал, что у горняков стипендия 180 рублей, но конкурс пять человек на место. Я рискнул и поступил.

Индустриальный техникум, где учился юноша, находится в исторической части Орска, в Старом городе, неподалёку от Пре­ображенской горы. Про эту гору говорят, что она целиком состоит из яшмы. Куски породы, выходя­щей на поверхность, можно найти тут и сегодня, особенно после до­ждя. Юра часто бывал тут. Найдёт интересный кусочек, повертит в руках и спрячет в карман. То же самое и на речке летом: пока все купаются, дурачатся, он разгляды­вает камушки на берегу. Красивые собирает, словно знает, что с ними делать, а ведь камнерезным ис­кусством займётся только спустя тридцать с лишним лет…

– В техникуме изучали мине­ралогию: для кого-то это была скука смертная, а для меня вели­чайшая радость. Узнавая о камнях всё больше и больше, я погружал­ся в давно знакомый мне мир, – рассказывает Юрий Григорьевич.

По окончании техникума пар­ня ждала армия. Это был 1956-й – год рекордного урожая, когда оренбургская земля родила более четырёх миллионов тонн зерна. На уборку бросили все силы, от­правили в поле и солдат, среди ко­торых был Юрий Шевцов. Позже, когда все сельскохозяйственные работы были завершены, служи­вых погрузили в товарные вагоны и отправили в неизвестном на­правлении.

– Куда и зачем нас везут, никто не объяснял. Ехали очень долго, больше десяти суток. Было жутко

 холодно. На дворе ноябрь, путь пролегал через Сибирь, в вагоне были лишь печка-буржуйка да тюфяки, набитые соломой. Но мы как-то легко всё это перено­сили, наверное, потому что были молодые. Не тяготила нас и не­известность. Не беспокоились, куда едем, думали, может быть, там что-то интересное, – говорит Юрий Григорьевич.

Служба и работа

В 1955 году на экраны вы­шел фильм «Звёзды на крыльях» о курсантах военно-морского авиационного училища, расположенного на берегу моря. Юра видел его в кинотеатре. Приехав на место назначения, он с удивле­нием обнаружил, что как будто по­пал в декорации к той картине: это была база лётчиков-истребителей на берегу Уссурийского залива, охранявших водные рубежи со стороны Японии.

 – На учебном комбинате я осваивал специальность авиа­механика. Считаю, мне повезло: попал в замечательную среду лёт­чиков – людей интеллигентных, храбрых. Там царила демократи­ческая среда, дух товарищества. Моя служба продолжалась три с половиной года вместо трёх. Это была хорошая школа жизни.

Потом Юрий Григорьевич приехал в Гай, работал в карьере, со временем получил высшее образование по горной специаль­ности. Случались предложения о переезде, связанные с работой, но он их отклонял, и не жалеет.

– История Гая – это история становления России. Если бы я не работал здесь, мне, возможно, и не довелось бы стать камнерезом. Когда предложили должность эстета на комбинате, согласился, хотя знакомые предупреждали, что работать придётся под не­посредственным руководством тогдашнего директора Федорчука. Он слыл человеком сложным, прямолинейным, но любил ис­кусство и говорил: «Я не знаю, как сделать хорошо, но, когда хорошо, я понимаю».

Оформляя свой первый крас­ный уголок, Юрий Григорьевич нервничал: вдруг дело не пойдёт? Подготовил эскизы шестиметро­вого рисунка: на первом плане традиционный портрет Ленина, а далее огромные МАЗы на рассвете и шофёры, заступающие на смену. Украшали этот красный уголок фонтанчик и шахматный стол.

Гайский комбинат был пере­довым предприятием и часто принимал делегации. Во время очередного визита один гость сказал: «Не каждый завод в Мо­скве имеет такой красный уго­лок». С тех пор директор благово­лил эстету Шевцову. С его лёгкой руки у нашего героя появилась мастерская во Дворце культуры – небольшая комнатка рядом с чёрным входом.

Здесь мастер мог совершенствовать навыки, ведь профессионального художественного образования у него не было. Занимался резьбой, чеканкой, потом заболел флорентийской мозаикой, которая сделала его известным далеко за пределами области.

Чертежи из тюрьмы

Свой рабочий станок Юрий Шевцов оборудовал по образцу, взятому… у заключённых ново­троицкой тюрьмы. Они имели опыт работы с яшмой, изготавли­вали различные изделия, вплоть до ювелирных украшений. Но Юрия Григорьевича увлекала мозаика.

– Первая большая работа – «Каменный цветок». Бажов у меня любимый писатель, уважаю его за человеколюбие и правдивость. Видно, он сам прошёл через тя­жёлые годы, ведь старательский труд – добыча золота, камней – не каждому под силу. И он так это передаёт, что веришь.

К теме каменного цветка Шев­цов будет не раз обращаться. Поиски Данилой образца для чаши, его попытки сделать из камня цветок, чтобы он был словно живой, – история вечного поиска идеала, мучительные старания художника поймать и запечатлеть красоту.

Вот подземелье, где Данила «работает» камень; Катерина спу­скается за ним, безуспешно зовёт юношу, напоминая о простом человеческом счастье, о земной любви, но он не слышит её, так как поглощён другою страстью, миражом. Он навсегда останется во власти увиденного однажды ка­менного цветка и будет стараться сделать такой же. Медной горы Хозяйка оставила его у себя и сле­дит за ним ревнивыми зелёными глазами…

Данила-мастер искал в при­роде цветок, который можно скопировать, а Юрий Григорьевич подбирал камни, которые смогут передать всю силу этого художе­ственного произведения. В итоге использовал тигровый глаз, лун­ный камень и самый древний на Земле минерал – кремень. Его Шевцову привёз друг, работавший на добыче песка в Подмосковье.

Работа «Урал-батюшка» – су­ровое лицо старика, сделанное из калиновской яшмы. Диптих «Кру­ги жизни», где показано рождение ребёнка, за которым из Космоса наблюдают глаза. Они видят всё: и поступки, и помыслы. Тема многих работ гайского художника – два начала в мире: светлое, пред­ставленное образом Христа, и тём­ное в виде дьявола и бесов.

А вот другая работа: Нептун несётся на колеснице, рассекая воду. Корпус лошади выполнен из яшмы, а всё остальное – бразильские агаты.

Знаменитое полотно «Старик и море»: громадная рыба бьётся в предсмертной агонии, и совер­шенно потрясающее лицо стари­ка, изнурённого многодневной смертельной схваткой. Оно слов­но застывшая маска скорби. Как там у Хемингуэя: человека можно уничтожить, но нельзя победить?

– Тут я немного отошёл от об­щепринятых правил и алмазной фрезой надрезал камень, посадил на эпоксидную смолу, – призна­ётся художник. – Говорят, что старики и старухи у меня удачно получаются…

Кстати, о старухах. Жаль, что нет возможности «вживую» увидеть «Пиковую даму» (она находится в частном музее в Пе­тербурге).

Туда же был увезён и «Дон Кихот», которого Шевцов не хотел продавать, но вынужден был пойти на это, так как требо­вались деньги для близких.

Юрий Шевцов очень богатый человек – богатый на внуков и правнуков! Только у одной из пяти внучек восемь детей. Она замужем за православным батюшкой.

Магическая сила

Калиновская яшма, малахит из Заира, бирюза из Монголии, лазурит из Афганистана, родонит из Свердловской области, авантю­рин из Казахстана, чароит с Алтая, крымская яшма, хризолит, пере­ливт… В своих работах художник использует более 30 минералов. Где он их берёт?

– Камни у меня появились не в один день, а в результате сотрудничества со многими людьми. Ездил в Екатеринбург, где раз в месяц проходит ярмарка «Мир камня» и собираются люди из разных уголков страны, продают и покупают сырьё, готовые изделия из камня, – отвечает Юрий Григорьевич.

Рассказывая о своей жизни, Шевцов признаётся:

– Я, честно говоря, удивлён, что прожил до стольких лет.

На своём пути он в стретил немало испытаний. Поборол онкологическое заболевание, пере­нёс несколько курсов лучевой терапии, похоронил сына… Воз­можно, пережить самые трудные моменты ему помогло его увлече­ние флорентийской мозаикой.

Целебная сила камней была известна ещё нашим предкам. А недавно несколько европейских учёных и вовсе пришли к выводу, что камни – живые существа, только с очень медленными процессами жизнедеятельности. «На один вдох у камней уходит от трёх дней до двух недель. Обнаружить пульс камня можно только при помощи очень чувствительной аппарату­ры», – утверждает биолог доктор Демон из французского Лиона.

Мир отнёсся к этой идее с иро­нией, но, как ни странно, теорию доказывает сама природа, в ко­торой существуют переходные формы жизни. Те же кораллы по сути морские растения, которые на суше превращаются в обычные камни.

  • Подпишитесь на нашу рассылку и получайте самые интересные новости недели

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

    Scroll to top