Екатеринбург, являющийся центром камнерезного искусства, давно признал гайчанина Юрия Шевцова выдающимся мастером.
Персональные выставки, медали на конкурсах, восторженные отзывы… А вот Оренбург, грустно замечает художник, относится к нему достаточно прохладно.
Находки в кармане
– Тяга к рисованию у меня проявлялась с раннего детства, но в то время не было даже лишнего карандаша. Матушка растила нас в одиночку, – вспоминает художник-камнерез. – Когда я закончил семь классов, сказала: «Иди, сынок, учиться в техникум на такую специальность, где тебе будет материально полегче». Я взял газету, нашёл что-то вроде профориентационной страницы. Прочитал, что у горняков стипендия 180 рублей, но конкурс пять человек на место. Я рискнул и поступил.
Индустриальный техникум, где учился юноша, находится в исторической части Орска, в Старом городе, неподалёку от Преображенской горы. Про эту гору говорят, что она целиком состоит из яшмы. Куски породы, выходящей на поверхность, можно найти тут и сегодня, особенно после дождя. Юра часто бывал тут. Найдёт интересный кусочек, повертит в руках и спрячет в карман. То же самое и на речке летом: пока все купаются, дурачатся, он разглядывает камушки на берегу. Красивые собирает, словно знает, что с ними делать, а ведь камнерезным искусством займётся только спустя тридцать с лишним лет…
– В техникуме изучали минералогию: для кого-то это была скука смертная, а для меня величайшая радость. Узнавая о камнях всё больше и больше, я погружался в давно знакомый мне мир, – рассказывает Юрий Григорьевич.
По окончании техникума парня ждала армия. Это был 1956-й – год рекордного урожая, когда оренбургская земля родила более четырёх миллионов тонн зерна. На уборку бросили все силы, отправили в поле и солдат, среди которых был Юрий Шевцов. Позже, когда все сельскохозяйственные работы были завершены, служивых погрузили в товарные вагоны и отправили в неизвестном направлении.
– Куда и зачем нас везут, никто не объяснял. Ехали очень долго, больше десяти суток. Было жутко
холодно. На дворе ноябрь, путь пролегал через Сибирь, в вагоне были лишь печка-буржуйка да тюфяки, набитые соломой. Но мы как-то легко всё это переносили, наверное, потому что были молодые. Не тяготила нас и неизвестность. Не беспокоились, куда едем, думали, может быть, там что-то интересное, – говорит Юрий Григорьевич.
Служба и работа
В 1955 году на экраны вышел фильм «Звёзды на крыльях» о курсантах военно-морского авиационного училища, расположенного на берегу моря. Юра видел его в кинотеатре. Приехав на место назначения, он с удивлением обнаружил, что как будто попал в декорации к той картине: это была база лётчиков-истребителей на берегу Уссурийского залива, охранявших водные рубежи со стороны Японии.
– На учебном комбинате я осваивал специальность авиамеханика. Считаю, мне повезло: попал в замечательную среду лётчиков – людей интеллигентных, храбрых. Там царила демократическая среда, дух товарищества. Моя служба продолжалась три с половиной года вместо трёх. Это была хорошая школа жизни.
Потом Юрий Григорьевич приехал в Гай, работал в карьере, со временем получил высшее образование по горной специальности. Случались предложения о переезде, связанные с работой, но он их отклонял, и не жалеет.
– История Гая – это история становления России. Если бы я не работал здесь, мне, возможно, и не довелось бы стать камнерезом. Когда предложили должность эстета на комбинате, согласился, хотя знакомые предупреждали, что работать придётся под непосредственным руководством тогдашнего директора Федорчука. Он слыл человеком сложным, прямолинейным, но любил искусство и говорил: «Я не знаю, как сделать хорошо, но, когда хорошо, я понимаю».
Оформляя свой первый красный уголок, Юрий Григорьевич нервничал: вдруг дело не пойдёт? Подготовил эскизы шестиметрового рисунка: на первом плане традиционный портрет Ленина, а далее огромные МАЗы на рассвете и шофёры, заступающие на смену. Украшали этот красный уголок фонтанчик и шахматный стол.
Гайский комбинат был передовым предприятием и часто принимал делегации. Во время очередного визита один гость сказал: «Не каждый завод в Москве имеет такой красный уголок». С тех пор директор благоволил эстету Шевцову. С его лёгкой руки у нашего героя появилась мастерская во Дворце культуры – небольшая комнатка рядом с чёрным входом.
Здесь мастер мог совершенствовать навыки, ведь профессионального художественного образования у него не было. Занимался резьбой, чеканкой, потом заболел флорентийской мозаикой, которая сделала его известным далеко за пределами области.
Чертежи из тюрьмы
Свой рабочий станок Юрий Шевцов оборудовал по образцу, взятому… у заключённых новотроицкой тюрьмы. Они имели опыт работы с яшмой, изготавливали различные изделия, вплоть до ювелирных украшений. Но Юрия Григорьевича увлекала мозаика.
– Первая большая работа – «Каменный цветок». Бажов у меня любимый писатель, уважаю его за человеколюбие и правдивость. Видно, он сам прошёл через тяжёлые годы, ведь старательский труд – добыча золота, камней – не каждому под силу. И он так это передаёт, что веришь.
К теме каменного цветка Шевцов будет не раз обращаться. Поиски Данилой образца для чаши, его попытки сделать из камня цветок, чтобы он был словно живой, – история вечного поиска идеала, мучительные старания художника поймать и запечатлеть красоту.
Вот подземелье, где Данила «работает» камень; Катерина спускается за ним, безуспешно зовёт юношу, напоминая о простом человеческом счастье, о земной любви, но он не слышит её, так как поглощён другою страстью, миражом. Он навсегда останется во власти увиденного однажды каменного цветка и будет стараться сделать такой же. Медной горы Хозяйка оставила его у себя и следит за ним ревнивыми зелёными глазами…
Данила-мастер искал в природе цветок, который можно скопировать, а Юрий Григорьевич подбирал камни, которые смогут передать всю силу этого художественного произведения. В итоге использовал тигровый глаз, лунный камень и самый древний на Земле минерал – кремень. Его Шевцову привёз друг, работавший на добыче песка в Подмосковье.
Работа «Урал-батюшка» – суровое лицо старика, сделанное из калиновской яшмы. Диптих «Круги жизни», где показано рождение ребёнка, за которым из Космоса наблюдают глаза. Они видят всё: и поступки, и помыслы. Тема многих работ гайского художника – два начала в мире: светлое, представленное образом Христа, и тёмное в виде дьявола и бесов.
А вот другая работа: Нептун несётся на колеснице, рассекая воду. Корпус лошади выполнен из яшмы, а всё остальное – бразильские агаты.
Знаменитое полотно «Старик и море»: громадная рыба бьётся в предсмертной агонии, и совершенно потрясающее лицо старика, изнурённого многодневной смертельной схваткой. Оно словно застывшая маска скорби. Как там у Хемингуэя: человека можно уничтожить, но нельзя победить?
– Тут я немного отошёл от общепринятых правил и алмазной фрезой надрезал камень, посадил на эпоксидную смолу, – признаётся художник. – Говорят, что старики и старухи у меня удачно получаются…
Кстати, о старухах. Жаль, что нет возможности «вживую» увидеть «Пиковую даму» (она находится в частном музее в Петербурге).
Туда же был увезён и «Дон Кихот», которого Шевцов не хотел продавать, но вынужден был пойти на это, так как требовались деньги для близких.
Юрий Шевцов очень богатый человек – богатый на внуков и правнуков! Только у одной из пяти внучек восемь детей. Она замужем за православным батюшкой.
Магическая сила
Калиновская яшма, малахит из Заира, бирюза из Монголии, лазурит из Афганистана, родонит из Свердловской области, авантюрин из Казахстана, чароит с Алтая, крымская яшма, хризолит, переливт… В своих работах художник использует более 30 минералов. Где он их берёт?
– Камни у меня появились не в один день, а в результате сотрудничества со многими людьми. Ездил в Екатеринбург, где раз в месяц проходит ярмарка «Мир камня» и собираются люди из разных уголков страны, продают и покупают сырьё, готовые изделия из камня, – отвечает Юрий Григорьевич.
Рассказывая о своей жизни, Шевцов признаётся:
– Я, честно говоря, удивлён, что прожил до стольких лет.
На своём пути он в стретил немало испытаний. Поборол онкологическое заболевание, перенёс несколько курсов лучевой терапии, похоронил сына… Возможно, пережить самые трудные моменты ему помогло его увлечение флорентийской мозаикой.
Целебная сила камней была известна ещё нашим предкам. А недавно несколько европейских учёных и вовсе пришли к выводу, что камни – живые существа, только с очень медленными процессами жизнедеятельности. «На один вдох у камней уходит от трёх дней до двух недель. Обнаружить пульс камня можно только при помощи очень чувствительной аппаратуры», – утверждает биолог доктор Демон из французского Лиона.
Мир отнёсся к этой идее с иронией, но, как ни странно, теорию доказывает сама природа, в которой существуют переходные формы жизни. Те же кораллы по сути морские растения, которые на суше превращаются в обычные камни.