Ювенальная угроза: что принесёт тотальный контроль?

В Великом Новгороде Антонине Мартыновой предъявили обвинение в покушении на убийство двухлетней дочери, когда девочка упала на лестничном пролёте. Владилену из семьи Лапиных из Балашихи забрали после того, как обнаружили царапины на шее.

Прививка от ценностей

В мае этого года в маленьком посёлке Бурея Амурской области произошёл дикий случай. Там «брали» 6-месячного ребёнка. Именно брали – с ОМОНом, дубинками и уколом успокои­тельного для матери.

– Когда я их увидела, я сказа­ла, что в доме только я и ребё­нок, – рассказывает мать Ольга Исхакова. – Выставив вперёд щит, дубинки и электрошокер, они двинулись в нашу сторону. Я бросилась в детскую, спрятала ребёнка в коляску, преградив им путь с просьбой остановиться и объяснить, в чём дело. Меня ударили шокером, я упала. Я получила ещё несколько ударов шокером и дубинками.

Причиной столь бурной сце­ны послужило решение местных чиновников изъять малыша из семьи, потому что его жизни «угрожала опасность». Дело в том, что мать полугодовалого мальчика отложила проведение прививки от гепатита – хотела получить консультацию имму­нолога. Врач сообщил в поли­цию, подключилась опека и вот результат.

Казалось бы, единичный случай. А может, эта мамаша из категории неблагополучных? Может, так ей и надо, и хорошо, что малыша забрали?

К сожалению, реалии тако­вы, что завтра что-то похожее может случиться с любым из нас, насколько бы благополучным и порядочным ни был гражданин.

Насильственная опека

В последние месяцы в област­ном центре на улицах проходят пикеты и сборы подписей про­тив ювенальных нововведений в российском законодательстве. Проводит эти акции Оренбург­ское отделение Общероссийской общественной организации защиты семьи «Родительское всероссийское сопротивление».

– Государство выставляет жёсткие требования в отноше­нии семьи, но не к защите детей, а к процессу их воспитания, – рассказывает представитель РВС Александр Кулаев. – Оно, грубо говоря, становится в какой-то степени хозяином наших детей.

В 2012 году в России пыта­лись внедрить законопроект «О социальном патронате». Тог­да РВС удалось поднять большую волну сопротивления, собрали около 260 тысяч подписей про­тив введения закона. Сопро­тивление оказалось небесполез­ным, закон отложили. Против чего боролись?

– В варианте, который пред­лагался авторами проекта, да­вался перечень условий, по ко­торым ребёнка из семьи могли изымать без суда и следствия, и этот закон можно было при­менить практически к любой семье, – комментирует Алек­сандр Кулаев. – Например, пункт об ухудшении материального положения. Условно говоря, че­ловек получал 30 тысяч рублей в месяц, а стал получать 20. Ре­бёнка можно изымать? Или вот ещё: отсутствие необходимых продуктов питания. Кто опре­деляет, что такое необходимые продукты, неизвестно. Этот перечень был очень расплывчат, что позволило бы чиновникам применять его на своё усмо­трение.

Этот документ стал первым громким звоночком – в стране официально началось актив­ное лоббирование введения ювенальной системы. А нормы отклонённого проекта были введены другим актом – «Об основах социального обслужи­вания граждан в Российской Федерации».

Произвол или система?

Эта победа оказалась лишь началом большого пути, в кото­ром общественность пока, увы, проигрывает.

В архиве РВС уже сотни слу­чаев, когда юристам и акти­вистам приходилось бороться против органов опеки и право­охранителей, незаконно забрав­ших детей из семьи.

– После получения печаль­ного опыта мы поняли, как про­исходят такие случаи, – расска­зывает активист оренбургского движения Екатерина Чеснокова. – Если родители сильные, могут постоять за себя, дать отпор, то опека не будет с ними воевать. Если детей воспитывает ба­бушка, мать-одиночка, значит, можно атаковать.

В прошлом году зимой был такой случай в Оренбурге: ког­да матери не было дома, опе­ка вместе с представителями правоохранительных органов без оснований забрала детей из дома, даже документы на детей изъяли. Ни за всё время нахождения ребят в областной инфекционной больнице, куда помещают таких мальчишек и девчонок, ни после этого се­мье не было предоставлено ни одного документа, обосновы­вающего факт изъятия детей. А ведь эта процедура очень жёстко регламентирована.

В этом случае всё закончи­лось хорошо, дети теперь с ма­терью. Екатерина вспоминает истории других регионов, где финал оказался более чем печален. К примеру, 8-месячный мальчик из таджикской семьи Умарали Назаров, скончавший­ся в больнице, куда его привез­ли представители опеки. Груд­ной ребёнок Родион Тонких из Краснодарского края, умерший в больнице от тупой травмы головы. Деток органы опеки изымали стремительно, как ура­ган, нападая на семью, не имея необходимых постановлений. Забирали, чтобы оградить от нерадивых, как считали, роди­телей. И не уберегли.

Но стоит ли опасаться того, что такие случаи станут систем­ными? Не являются ли они про­сто отдельными примерами произвола или слишком боль­шой ретивости чиновников на местах?

– Да, это произвол. Но мы как раз говорим о том, что подобные формулировки законных актов просто развяжут руки таким чи­новникам, это войдёт в систему, – добавляет Екатерина.

8-месячный мальчик из таджикской семьи Умарали Назаров, скончавшийся в больнице, куда его привезли представители опеки. Грудной ребёнок Родион Тонких из Краснодарского края, умерший в больнице от тупой травмы головы. Забирали, чтобы оградить от нерадивых, как считалось, родителей. И не уберегли.

Уголовное дело за шлепок

После того как общество взбунтовалось против закона о социальном патронате, побор­ники ювенальной юстиции пош­ли обходными путями. В начале июля принят Закон «О внесении изменений в УК РФ и УПК РФ по вопросам совершенствования оснований и порядка освобож­дения от уголовной ответствен­ности». Вообще, этот документ – ответ на просьбу Владимира Путина, озвученную в прошло­годнем Послании Президента Совету Федерации, поддержать предложения Верховного суда о декриминализации ряда статей Уголовного кодекса.

Проще говоря, некоторые правонарушения, совершённые впервые и не представляющие угрозы обществу, предлагалось перевести из разряда уголовных в административные. Только вот к тому моменту, когда про­ект дошёл до второго чтения в Госдуме (июнь текущего года), в нём появились занимательные формулировки. Если говорить понятным языком, посторон­ний человек, ударивший моего ребёнка где-то на улице, будет подвергнут административному наказанию – штрафу или обяза­тельным работам, к пример у. Если я в процессе воспитания шлёпну своего подростка (без причинения вреда здоровью!), мне грозит до двух лет колонии. Если родителя будут судить за побои, то ребёнка отберут.

Итак, что получаем на вы ­ходе? Возможность на законных основаниях изъять вполне себе здорового, развитого, ухожен­ного ребёнка. И передать его в фостерную (приёмную) семью, под опеку назначенных государством новоиспечённых «родителей».

Тут следует пояснить, что та­кое институт фостерной семьи. Он создаётся в России уже не­сколько лет. Это профессиональ­ные родители, за определённую плату воспитывающие остав­шихся без попечения детей.

Изначально, кстати, этот ин­ститут был объявлен альтерна­тивой казённым детским домам. Но стал удобной нишей для сто­ронников ювенальной юстиции: у меня, матери, бьющей дитя, ему плохо, у этой замечательной пары будет хорошо.

Учитывая нынешнюю тен­денцию, каждый синяк или цара­пина, без которых не обходится активное детство, смогут стать поводом для расследования.

И такие примеры в России были ещё до принятия поправок! Как имели место сотни случаев изъятия детей из семьи по надуманным причинам. К примеру, из-за того, что дома было не слишком чисто, детям многодетной семьи не предо­ставлялись отдельные комнаты, а в холодильнике оказывалось «недостаточно еды».

Покаюсь, такие грехи и з а мной бывают. Значит, завтра придут за моими детьми?

Против введения закона ак­тивисты «Родительского сопро­тивления» всего за несколько дней собрали больше 10 тысяч подписей. Совсем немного вре­мени, и он вступит в законную силу. Но подписи участники «Сопротивления» собирают по- прежнему.

Ирина Фёдорова