В 700 раз горячее

Когда грудные сыновья-двойняшки Слесаревых заболели, в женскую палату вместе с детьми легли муж и жена. Тогда, 50 лет назад, в посёлке Ульяновской области это было возможно, хотя и вызывало удивление. Жертвенность в семейной жизни давным-давно не в моде. Но только это может спасти семью от развала и сделать любовь вечной.

Хлебом едимым

И Евгения, и Анатолий никогда не жалели себя для других. Дети войны, они не знали о таких понятиях, как досуг и переходный возраст. Иной раз и уроки-то толком выучить некогда было.

– В три часа утра меня будил отчим (отец погиб в первый год войны) и брал с собой на заготовку травы для скотины. Я была высокая девочка и шустрая. Взрослым нравилось, что я всё делала быстро. Приезжали с сенокоса домой, и я должна была разбросать для просушки скошенную траву. Отдыхать некогда. В школу ходила пешком за шесть километров. И не с портфелем, а с тряпичной сумкой. За спиной у меня висел бидон с пятью литрами молока, которое нужно было продать, – вспоминает Евгения Николаевна со слезами в голосе. – В школе ребята, у которых родители работали на фабрике и получали зарплату, шли есть в буфет. А моя мама была колхозницей, ей ставили трудодни, и денег мы почти не видели. С собой я брала два ломтя хлеба, посыпанные сахаром. Было так стыдно, что у меня только один хлеб! Я накрывала голову платком и незаметно для других ела свои куски. На вырученные от продажи молока деньги я покупала домой хлеб и несла назад пустую посуду из-под молока.

Заложенная в детстве привычка терпеть, работать до седьмого пота и при этом любить своих близких, наверное, и создала тот нерушимый фундамент в характере девушки. Впереди предстояло выдержать ещё немало.

– Спокойствие, благополучие, здоровье – всё в семье зависит от женщины,

– уверенно продолжает Евгения Николаевна, которая вместе с мужем и тремя детьми приехала в Оренбург в 1972 году из бедноватой Ульяновской области, – поэтому я никогда не считалась, сколько вложила труда я, а сколько супруг. В обед бежала не в столовую, а домой, чтобы прибрать, постирать. С утра до вечера я бухгалтер на Оренбургском шёлккомбинате, а вечером уборщица. В школе у детей я и Анатолий первые делаем ремонт: только бы всё у них было хорошо, только бы учились.

Воспитывать приходилось и кнутом и пряником. Один раз на хитрость пошла. Напечатала на пишущей машинке письмо, как будто из милиции, уговорила знакомую поставить комбинатовскую печать, немного смазала её и положила в свой почтовый ящик. Вечером прихожу домой, дочка протягивает письмо: «Мама, из милиции написали, если Серёжа не подстрижётся, нас оштрафуют». Подействовало. (Смеётся.)

Впереди любовь

– Всё было в семейной жизни, что скрывать! Но я всегда знала, что любой ценой должна сохранить мир в семье. И когда «доброжелательницы» приходили ко мне и сообщали о том, что мой муж (он работал мастером ткацких станков) улыбался какой-нибудь сотруднице, я отвечала: «Он молодой, красивый мужчина, поэтому на него и обращают внимание».

– Мне легко с ней и хорошо, – скромно добавляет Анатолий Александрович. – Говорить красиво не умею, но главное скажу: терпение и любовь – вот что навечно скрепляет союз мужчины и женщины.

Какими же становятся такие люди в пожилые годы, когда дети и внуки выросли? Во что превращается их вечная любовь? Дача, телевизор, разговоры на лавочке возле своего дома с благоустроенными квартирами? Оказывается, ни то ни другое. Евгения Николаевна – председатель совета ветеранов Оренбургского шёлккомбината. Тех, кому нужна её забота и внимание, 700 человек. Открытки к праздникам, душевные встречи-воспоминания в кафе – всё это на ней. «Мои шпульки» – так ласково она называет своих бывших коллег.

И пока она жива, жив её любимый и единственный, теплота и доброта будет изливаться и на них. Как удивительно, что любовь с годами становится ещё больше…

 

Инна Ломанцова