12 °C
Живущий где-то между Базелем и Женевой швейцарский художник и скульптор Люк Маттенбергер на две недели приехал в Новотроицк.
Он был на производстве, гулял по городу, выезжал на природу, общался с людьми через приехавшего с ним переводчика и всё это время обдумывал скульптуру, которую создаст по итогам визита и подарит городу.
В Новотроицк за вдохновением
Тема пятой Уральской индустриальной биеннале, в рамках которой состоялся этот творческий эксперимент с визитом швейцарца – Бессмертие. Погружаясь в специфику региона с его особенностями, мифами и образом жизни, художник ищет ответы на вопросы: что остаётся после производственных и художественных процессов? Как меняется сознание человека в зависимости от окружающей среды?
Господин Маттенбергер ранее провёл приветственную лекцию в местной библиотеке. Теперь настал черёд прогулки по городу. На встречу с художником могли прийти все желающие.
Встречаемся в пять часов вечера возле гостиницы «Металлург». С присущей европейцам пунктуальностью, художник появляется в холле без пяти минут пять. Шорты, рюкзак, удобная обувь, ну и конечно солнечные очки. В Новотроицке сегодня плюс 35. Улицы города пустынны – ни людей, ни машин. Иногда с весёлым звоном проносится трамвай. Самый экологичный и популярный в Европе вид транспорта, у нас он, пожалуй, выглядит динозавром – ведь этим вагонам не один десяток лет.
Наш маршрут проходит по центральной улице Советской, которая связывает между собой три площади – Привокзальную, Парковую и Ленина. По бокам красуются дома-сталинки, построенные ещё в 50-х годах. Считается, что восточный район города, рождённый в послевоенные годы, впитал в себя дух энтузиазма и желания построить новую лучшую жизнь после пережитой войны. Отсюда возвышенный архитектурный стиль – неоклассицизм, принесённый петербургскими архитекторами в провинцию. Ансамблевая и стилевая целостность соцгорода, белые оштукатуренные колонны, балкончики, лепнина, вазоны… К сожалению, не везде это выглядит опрятно, во многих местах явно требуется косметический ремонт.
Катавасия
Первое, что замечает художник на центральной улице – подстриженные деревья, которым попытались придать шарообразную форму. «Хотели создать бонсай?» – шутит швейцарец. Далее его внимание приковывают к себе металлические решётки на первых этажах жилых домов.
– Начиная с 2005 года я много путешествовал по Среднему Востоку и был поражен самовольно возведёнными заборами и решетками, – говорит он. – У вас тоже много таких. Причём, все решётки разные.
– Это наследие 90-х годов, – объясняет художнику библиотекарь Елена Афанасьева. – Дома, построенные в первые послевоенные годы, с двориками–колодцами, давали жителям некую приватность. Люди дружили, собирались дворами как одна семья, а потом началась вся эта катавасия… И тогда люди стали отгораживаться друг от друга, защищаться, устанавливать металлические двери, решётки.
Переводчица Кристина Горланова переводит ответ новотройчанки господину Маттенбергеру. На слове «котовасия» невольно спотыкается. Как объяснить его значение иностранцу?
– Криминальная обстановка, край ссыльных, – наперебой подсказывают ей участники прогулки.
– Да-да, я понимаю, – подхватывает художник. – Я видел это в Югославии, Словакии, стремление обезопасить себя вполне естественно. Наоборот, мне нравятся эти решетки. Мне интересен их дизайн, узор, метод прикрепления. Ведь это авторский выбор, люди сами устанавливали их. Когда видишь серию одинаковых зданий, то такие решётки воспринимаешь как украшение на человеке, одетом в строгий классический костюм, соблюдающий рабочий код. Это то, что позволяет выделиться, подчеркнуть индивидуальность.
Интернациональная тема
Останавливаемся возле школы. Во дворе виднеется металлическая детская площадка. Люк Маттенбергер говорит, что на его вкус она не лишена очарования – в противовес типовым пластиковым конструкциям, с одинаковой шириной шага на лестницах, которые делаются сейчас повсеместно.
– Да, к нашей лестнице язык зимой отлично прилипает, – шутит кто-то.
– В Швейцарии дети делают то же самое, – смеясь, отвечает гость. – Это интернациональная тема.
Вообще, у Люка Маттенбергера особое отношение к металлу. Многие свои работы делал из стали, алюминия. Одна из них представляет собой работающий мотор, помещённый в металлическую бочку. Она символизирует быстротечность жизни и то, что в мире нет ничего бесконечного – ни вечной жизни, ни вечного двигателя.
Во время посещения механического цеха «Уральской стали» художнику очень понравилась металлическая стружка. Также его буквально загипнотизировало зрелище, как по дорожкам течёт расплавленный металл.
К слову, свою скульптуру Люк делает там же, в мехцехе. На вопрос «Мог бы он работать металлургом?» отвечает отрицательно.
– Я не настолько силён, – говорит художник. – Ребята на заводе, которые очищают заготовки от шлака жидким кислородом и пропаном, совершают настоящий подвиг. Это адский труд.
Он вспоминает историю Стаханова и говорит, что таких героев сегодня уже нет. Он побывал на нескольких сталелитейных заводах, и был бы счастлив попробовать работу с жидким металлом. Но делать это постоянно не смог бы.
Когда мы доходим до городского парка, к нам присоединяются две девушки из ближайшей кофейни.
– Сегодня лёд есть! – радостно сообщают они швейцарцу.
Саша Эрдман и Лера Желудкова две недели поили гостя его любимым «Американо» со льдом и молоком. Мне кажется, девушки пришли на встречу с ним не только потому, что он знаменитый скульптор. Они вышли на прогулку, потому что молоды, веселы и красивы, а Люк – симпатичный молодой человек с обаятельной улыбкой и отличным чувством юмора.
Новотроицкий городской парк радует глаз подстриженными газонами и яркими аттракционами. Отреставрированные скульптуры советских времён, установленные в 1963 году в честь запуска первого спутника, смотрятся свежо и величественно. Скорее всего, тут же, в парке, будет установлена и site-specific – скульптура, созданная Люком Маттенбергером в пространстве Новотроицка. Он не сказал, что это будет за объект и лишь частично раскрыл задумку, сообщив, что при создании записывал электрическую активность своего мозга с помощью электроэнцефалограммы. Получившаяся кривая, по всей видимости, ляжет в основу некоей абстрактной идеи. Когда арт-объект будет готов, его представят зрителям, а «Оренбуржье» сфотографирует его для своих читателей.
