21 °C
Выставку Екатерины Ескиной, открывшуюся в галерее Марины Плющиковой, можно было бы назвать «Немного солнца в холодной воде». Такая она тёплая и светлая. Но Катя назвала её «Синяя птица и золотая рыбка».
Для обывателя это хлам. Для Екатерины – бесценный рабочий материал. Ведь фактура состарившегося дерева задаёт и сюжет, и композицию, и даже цвет будущего произведения. (У Кати, по признанию искусствоведов, картины цвета оренбургской полыни.) А каждая щербинка используется для раскрытия образа – нежнейшего и поэтичного. Поэтому все Катины картины существуют в одном экземпляре. Их невозможно повторить.
В ход идут не только заборы, ставни и двери разрушенных домов, но и отходы столярного цеха, как, например, кривой обрезок дубовой доски, на котором Катя написала большую рыбу, солнце и луну для своих друзей-художников Куриловых. А вот одна из её принцесс с синей птицей, открывающая экспозицию, написана на обломках этажерки середины прошлого века, найденной возле мусорных баков.
Принято считать, что тот, кто создаёт арт-объекты из подручного материала, – художник-прикладник. Катя действительно мастер (и очень большой!) декоративно-прикладного искусства: она занимается и керамикой, и классическими витражами. По прежним выставкам помню её картины-аппликации из лоскутков ткани, выполненные по детским рисункам дочки.
Да у Кати вообще руки золотые. Она и мебель реставрирует, и шьёт, и вяжет, и пироги печёт в маленькой электрической духовке образца 1950 года. Но нынешнюю экспозицию не назовёшь декоративно-прикладной: в представленных работах превалирует живописное начало, передающее различные состояния природы и настроение художника.
– Я стала работать по-другому, – признаётся художница. – Раньше хотелось сделать быстро. Писала плоскостно. Сейчас хочется глубины. Поэтому пишу долго. Переписываю. Раньше не понимала, зачем переписывать? Лучше я ещё одну доску сделаю. Сейчас думаю: лучше перепишу. Старые доски будто светятся изнутри, их можно «красить» бесконечно. Столько всего открывается.
Совершенно очевидно, что на нынешнем этапе творчество Кати захватила живописная стихия. Но и станковой живописью в чистом виде её творения не назовёшь. Так что же это?
– Сегодня Катя выставляется как художник неопределённого жанра и неопределённого вида искусства, – приходит на помощь искусствовед Марина Плющикова. – Это новый тип художника, который впитал культуру мирового и российского искусства. В её работах присутствует и народное творчество, и лаконизм японских миниатюр с точки зрения современного представления об искусстве. Потому её картины вписываются в любой интерьер. Они везде как родные.
А впитывать было что и у кого.
Во-первых, её родной дядя и его жена – профессиональные художники Аркадий и Ирина Ескины.
Во-вторых, родители, хоть и инженеры по образованию, но тоже люди с творческой жилкой. Мать пишет цветы и участвует в выставках. Отец, мастерски работая с металлом, делает инкрустированные шкатулки, декоративные чехлы для бутылей. У него был опыт совместной с дочерью выставки в музее изобразительных искусств.
Вот Катя всё это и впитала, рисуя с самого детства. А достойную огранку её дарованию дала учёба в Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии имени А. Л. Штиглица, той самой прославленной Мухинке, где учат и живописи, и скульптуре, и декоративно-прикладным навыкам.
И интерес к «доисторическим» доскам у Кати возник не случайно: её всегда привлекали старинные вещи. Она и живёт-то в «антикварном» доме, практически, как и старые доски, найденном на свалке. 26 лет назад они с мужем приехали из Питера в Оренбург. И влюбились в него. Сняли жильё в старом центре. Денег, чтобы купить хотя бы хрущёвку, не хватало. Искали малобюджетные варианты.
Однажды муж сказал: «Идём, покажу, где мы будем жить». И привёл в переулок Диспансерный к старинному заброшенному домику, на котором значилась дата постройки – 1896 год.
Несмотря на препоны и трудности, все какие надо документы оформили. С помощью друзей очистили подвал, разобрали старую крышу и поставили новую. Вывезли 15 машин мусора, отскребли краску от старинного фасада, укрепили кирпичами, которые сами же и изготовили по старинной технологии, арку ворот. Провели отопление, сделали камин. И старинное здание обрело новую жизнь.
Когда-то это был флигель городской усадьбы купца Усманова, на воротах и вензель его имеется. В передней части строения в позапрошлом веке была контора, во второй половине – склад, где хранился, судя по шелухе, ячмень. Очень даже может быть, что поставляли его для расположенного неподалёку пивоваренного завода купца Гофмана. Это, конечно, не краеведческие изыскания, скорее, художественный домысел. Но должна же у дома быть история!
Вот в этом замечательном доме и создаёт Катя свои картины на старых досках.
Можно было сказать «шедевры», но Кате это слово не понравится. Не любит она пафосных слов. Именно поэтому никогда не встаёт в позу «творца». Скорее склонна «приземлить» свои таланты. Особенно рукодельные.
– Да, умею шить, но по прямой. И вяжу только простые узоры – платочный да резинку.
Она живёт и работает тихо, неспешно, без суетливости. Поэтому в её работах ощущается теплота и душевность. А её золотые рыбки и синие птицы вселяют надежду: всё будет хорошо.
Наталия Веркашанцева
Фото автора
