В феврале наша газета рассказала о встрече ветеранов-афганцев с Анной Ивановной. Тогда сослуживец Александра, бывший разведчик ГРУ Геннадий Савченко, подарил ей последнюю прижизненную фотографию сына.
Чудом сохранившийся снимок – группа у вертолёта перед отправкой в десант. Александр Гонышев – в центре в первом ряду.
Ветераны афганской войны дорожат памятью о тех событиях. Обмениваются письмами, фотографиями, ездят друг к другу. Недавно в Черноречье к матери погибшего сослуживца приехал из Тольятти бывший командир группы разведчиков Александр Качанов, которого пригласил Геннадий Савченко.
Тропами войны
Их часть вошла в Афганистан в сентябре 1984 года, два месяца бойцы были на акклиматизации, потом начали ходить на задания.
По рассказу командира, Саша попал в элитное подразделение спецназа после учебки и был принят как свой. Несмотря на то что был санинструктором, зарекомендовал себя классным бойцом. Участвовал в боях и при захвате караванов, и при нападении на склады с боеприпасами. За три месяца он десять раз выходил на боевые задания.
– На Новый год, с 84-го на 85-й, глава Афганистана Бабрак Кармаль пригласил 80 иностранных делегаций на празднование 20-летия НДПА – Народно-демократической партии Афганистана, – продолжал рассказ для Анны Ивановны бывший разведчик. – Мы лежали вокруг Кабула, между душманскими кишлаками, в снегу при 20-градусном морозе – обеспечивали охрану.
Той же зимой перед разведчиками ставилась задача перехватывать душманские караваны с оружием. Передвигались караваны по ночам, это осложняло поиск.
Выследить их помогали агенты, завербованные среди местного населения. Однако они хитрили: часто, когда наши спецназовцы прибывали на место стоянки, каравана уже и след простыл. Ещё хуже, если в указанном месте спецназовцев ждала засада.
– Застать караван в пути или на стоянке было трудно. Душманы прятались в горах, в кишлаках – прикидывались местными жителями. Днём он мирный дехканин, а ночью берёт автомат и стреляет тебе в спину, – вспоминает Александр Качанов.
Спецназ ГРУ, 1985
Слово «спецназ» в современном понимании как-то не вяжется с обликом тех парней из 1985 года. Вместо касок и бронежилетов – шапки, лихо сдвинутые на затылок, да серые бушлаты.
Бронежилеты, весившие по 16 килограммов, спецназовцы надевали лишь в «зелёнке». В горы на задание выходили налегке, брали с собой только самое необходимое – оружие, запасы патронов, воду и сухой паёк.
Штатное обмундирование солдаты переделывали под реальную обстановку. Шили из брезента жилеты-разгрузки с множеством карманов для патронов, мин и гранат. После военные конструкторы учли этот опыт.
Выброска десанта производилась с полной выкладкой, а это больше 40 килограммов. Вертолёт на гористых откосах не мог приземлиться, зависал над землёй метрах в двух-трёх, и бойцы спрыгивали на землю. По мере разгрузки «вертушка» становилась легче и поднималась, так что последнему приходилось прыгать с приличной высоты.
Последний бой
В Панджшерское ущелье разведчики старшего лейтенанта Качанова были засланы в конце января 1985 года. Накануне начала крупномасштабной операции 40-й армии они сильно вредили душманам в тылу, и бандиты решили зачистить местность. Тот роковой бой, по рассказу командира, был неравным:
– Душманы, их было около сотни, и иностранные пособники «чёрные аисты» искали нашу группу. Когда они приблизились к нам вплотную, я приказал ребятам открыть огонь. Душманы от неожиданности залегли, а потом поднялись и пошли волной. Нам пришлось отходить. Александр с напарником уходили последними, прикрывая остальных. Их обоих ранило, а потом пуля снайпера попала Сане в голову.
У разведчиков правило: раненых и убитых на поле боя не оставлять. Ребята вернулись и вынесли из-под огня убитого санинструктора и раненого стрелка.
– Подоспели «грачи», самолёты-штурмовики, а потом прилетели «вертушки». Первым поднялся вертолёт с убитым и ранеными. Во второй Ми-8 загрузились оставшиеся восемь парней с командиром, прикрывавшие отход. На аэродроме нас встречали как воскресших из мёртвых, – добавил Геннадий Савченко.
В той последней операции Александр Гонышев, как санинструктор, должен был остаться на базе, чтобы при необходимости оказывать помощь раненым.
– Но Саня не привык отсиживаться, – будто до сих пор сокрушается Александр Качанов, – уговорил меня взять его с собой.
Отчаянный
В Черноречье, во дворе старого дома, на перекопанной под зиму чёрной земле белеют оброненные капустные листы – тут Анна Ивановна разводит огород. За домом пара яблонь, у водонапорной колонки – металлический гараж с заржавленным замком.
– Тут был мотоцикл, на котором Саша гонял ещё учеником, – рассказывает директор Чернореченской средней школы Ирина Гонышева. – Отчаянный, права получать было рано, так он, случалось, от гаишников удирал по переулкам.
Саню привезли домой в цинковом гробу через пять дней после гибели. Накануне пришло от него письмо, там, как всегда: «Не волнуйтесь, всё хорошо». Поэтому Анна Ивановна не встревожилась, когда на улице стали собираться люди. Но в дверь постучали, и как гром среди ясного неба: «Сашу привезли». – «Как привезли?!»
Родная кровь
Гостей пригласили в школу, которая стоит на улице Гонышева и носит его имя.
В коридоре на стенде «Гордость Черноречья» – портрет матери Александра. Рядом его армейские фотографии и письмо домой: «Мама, не волнуйся, у меня всё хорошо. Служу в Одессе. Тут тепло, много солнца и винограда».
В вестибюле у входа в школу – барельеф героя, посмертно награждённого боевым орденом Красной Звезды. На барельеф ученики заработали деньги на субботниках.
– Когда известный оренбургский скульптор Надежда Петина взялась за работу, у нас были только Сашины фотографии анфас. Чтобы воспроизвести лицо объёмным, в профиль, позировала Анна Ивановна, – заметила директор школы.
Похоронен Александр Гонышев на сельском кладбище, рядом с могилой отца, который не дождался сына из армии. Последняя почесть от друзей – красные гвоздики к надгробию.
– Спасибо, что не забываете, – проговорила на прощанье Анна Ивановна.
Вячеслав Войтин