Может, тому, кто уже пробежал глазами этот газетный лист и наткнулся на строки первостроителя Гая Геннадия Карякина: «Я спрашивал себя: может ли сегодня российская земля рождать граждан, похожих на В.П. Поляничко? И отвечаю себе: нет, не может, пока не может», это показалось понятным преувеличением к дате.
Но и те, кто знал его, и те, кто просто читал о Викторе Петровиче и слышал, хорошо понимают, что на взлёте погибла личность очень незаурядная. И как он мог бы ещё подняться и что свершить, остаётся лишь гадать.
На взлёте
Мощный, с лицом крупной красивой лепки, внимательными, цепкими глазами и обаятельной улыбкой. Демобилизованным сержантом в военной форме без погон приехал начальником штаба Всесоюзной комсомольско- молодёжной стройки Гайского горно-обогатительного комбината. Потом были Орск, Челябинск, Оренбург, Москва.
А дальше горячие точки, горячее которых тогда не было: Афганистан, Азербайджан, Северный Кавказ.
Здесь он представлял Россию. И дело не только в том, что погиб в высоком ранге заместителя председателя российского правительства.
Если бы не подлые пули, он при его высочайшем чувстве ответственности за страну, воле и талантах мог бы быть среди тех, кому время доверяет в самые тяжёлые годы руководить страной.
Но история не знает «если бы», а знает только «произошло так».
Как мы поехали по «Оренбург – западная граница СССР»
Виктор Петрович среди других книг успел написать «Реку весны». Он поехал на исток Урала, спустился по реке. И рассказал о ней и людях, живущих по её берегам. Хорошо он назвал книгу, профессионально, верно? Кроме того, что был прирождённым вожаком, политиком, кандидатом исторических наук и прочее, он был и журналистом по полученной профессии.
И наше журналистское дело знал и любил. Один лишь пример: в бытность его секретарём Оренбургского обкома КПСС строился крупнейший тогда в мире газопровод «Оренбург – западная граница СССР».
Что бы сделал обычный партийный чиновник? Дал бы нам указание писать, снимать по телевидению и рассказывать по радио больше о местном, оренбургском участке строительства. А о том, как так же спешно и очень интересно идут дела на дальнейших чехословацком, польском, немецком, венгерском участках, побольше давать материалов московских мэтров.
Есть же, в конце концов, ТАСС, всесоюзные радио, телевидение, газеты.
Что сделал Поляничко? Он собрал группу журналистов оренбургских газет, радио и телевидения:
– Ребята, поезжайте по в сей трассе, посмотрите всё своими глазами и пощупайте своими руками. Это может быть поездкой на всю жизнь.
Я договорюсь с Миннефтегазстроем, вам дадут ГАЗ-66, вахтовый вездеход с будкой. Возьмёте с собой спальники, дело летнее, не пропадёте, строители на участках покормят. Вы – журналисты.
И действительно, эта нелёгкая незабываемая месячная поездка дала в итоге книги, вышедшие в Москве и Оренбурге, циклы газетных, радийных и телематериалов. Вот лишь одно свидетельство той поездки: у меня на книжной полке стоит четырёхтомник «Тихого Дона» с тёплой дарственной надписью Шолохова.
Это особая история. Я, некурящий, назначил себя штурманом пробега и правил по «Атласу автомобильных дорог СССР», пока курящие коллеги в будке травили анекдоты, или болтали, или дремали.
Правил нагло: где-то за Волгой, близко к Дону, пылим по полевой дороге, на карте уже и не обозначенной. Да к тому же она вдруг раздваивается.
– По какой? – спрашивает водитель.
– По правой!
В общем, доправился до того, что уже ночь, гроза заходит, лучи фар упёрлись в лесок, сквозь него какая-то вода. Утро вечера мудренее, легли в будке в спальниках вповалку под грохот грома и ливня.
Утром пошёл умываться. Оказалось, Дон, рядом с Вёшенской. Захватил с собой репортёрский магнитофон. Алая заря, серый сырой песок. И соловьи в каждом кусте поют-заливаются. Одному, самому голосистому, сунул микрофон едва не под клюв – поёт себе, глаза закрывши.
Те самые шолоховские соловьи, что в «Поднятой целине» отпели Давыдову.
И тут вдруг гудок: из-за поворота дымящий буксир тянет баржу, доверху набитую чёрными трубами 1420 миллиметров, для нашего, оренбургского газопровода. Вот такая получилась звуковая картинка. Старь и новь тихого Дона.
А Шолохов, оказалось, очень интересовался строительством газопровода из Оренбурга, каждый день звонил в райком, что нового, добился отвода от газопровода в Вёшенскую.
Каюсь, немного увлёкся. Но так приятно в сё вспомнить! И опять-таки: без Поляничко не было бы и той поездки, и книг, и передач, и воспоминаний.
И ещё деталь, каким Виктор Петрович был «областным идеологом», секретарём обкома по идеологии. При нём несколько десятков оренбургских художников, писателей, артистов, журналистов получили почётные звания и премии, квартиры, мастерские…
Он умел и любил помогать.
Каждый, кто его знал, говорит об удивительном сочетании воли, которую он излучал, воли подчиняющей, заставляющей – с ненаигранной человечностью.
У него не было пустых глаз. Он умел внимательно слушать и принимать дельные мысли и предложения.
Один из последних романтиков
Да, при всей его железной хватке и любви рассчитывать всё точно и далеко он был в душе романтиком. И кто бы что сейчас ни говорил, была она, эта романтика комсомольских ударных строек. Вот уже упомянутый Геннадий Карякин.
Поляничко приехал в Оренбург, зашёл к выпускникам 24-й школы. Рассказал о больших делах, разворачивающихся в Гае. И 10-й класс Геннадия Карякина почти в полном составе поехал после выпускного бала работать на эту стройку.
Поляничко подчинялись охотно.
Гай в самом на чале. Острая нужда в кирпиче. Поляничко собирает комсомольцев:
– Понимаю, все вы наломались за смену на стройках, на карьере и шахте. Но – надо. Нам дали несколько машин. Кто едет со мной в Орск на кирпичный, иначе строительство в Гае встанет?
И ехали. Ехали с удовольствием, с песнями. А для тех, кто позорил коллектив, у Поляничко был и разговор с глазу на глаз, и комсомольский суд чести. Если этот суд решал – всё, уматывай!
Приезжали на стройку всякие, и с недавним уголовным прошлым. На весь Гай был всего один милиционер. Но порядок поддерживали комсомольские дружины. И в Гае преступности практически не было.
Время выбрало его
Через два десятилетия после Гая и дальнейших постов Виктора Поляничко, как тогда говорили, «взяли в Москву» завсектором пропаганды ЦК КПСС.
Яркий был человек. Такого невозможно не заметить. Мог бы, как многие, делать дальше успешную идеологическую карьеру. Светило стать секретарём ЦК по пропаганде. А там, глядишь, и Политбюро, и что повыше.
Но время было очень неспокойное – 1985 год. Тогдашнее руководство партии и страны бросило именно Поляничко туда, где войны и кровь, где надо быстро принимать точные ответственные решения, уметь договариваться, успокаивать горячие головы, искать компромиссы с разумными противниками. И где тебя будет подстерегать смерть.
Нужен был человек с широким мышлением государственника.
1985 – 1988-й – Поляничко советник при руководителях Афганистана Бабраке Кармале и Наджибулле. Неопределённо: советник. Но все понимали, что ему приходилось решать сложнейшие военные и политические вопросы в отсталой стране, раздираемой противоречиями. И чувствовать себя ответственным за каждого нашего стриженого мальчишку-солдата под пулями в горах, ущельях и на перевалах.
1988 – 1991-й – второй секретарь ЦК компартии Азербайджана. Армяно-азербайджанский конфликт. Снова, но уже на советской земле, огонь и кровь, которые не известно, как остановить. Три покушения на Поляничко. Контузия.
И Северный Кавказ. Поляничко – глава временной администрации в ранге заместителя председателя Правительства России. Снова кроме изучения военного дела глубокое познание местных языков, обычаев, религии, того, что есть душа народа.
Погиб на посту
Страшный день 1 августа 1993 года. Виктор Петрович едет на личные переговоры с одним из руководителей того, что мягко называлось оппозицией. От Владикавказа еле заметная дорожка ведёт недалеко, на восток, в село Тарское Пригородного района, спорного между осетинами и ингушами. Горы, буковый лес, речушка Кажчибос, глухомань.
И вдруг плотный автоматный огонь с трёх сторон. Засада. Убивали профессионалы.
В теле Поляничко судмедэкспертами было обнаружено 15 огнестрельных ран. Убийство до сих пор не раскрыто.
И, боюсь, как некоторые убийства, не будет раскрыто никогда.
Странные обстоятельства ему сопутствовали, со многими «почему». Почему Поляничко поехал в обычной жёлтой «Волге», легче цели на глухой дороге в зелени не найдёшь? Почему вся охрана вице-премьера России – это несколько солдат, и тоже в обычной машине позади? Где положенные бронетранспортёры впереди и сзади и хотя бы взвод охраны?
Предательство своих? Месть разных боевиков, которым Поляничко в своё время мог насолить?
Представляется очень заслуживающей внимания и такая версия: Поляничко объявил о создании финансового отдела, который будет анализировать, куда деваются миллиарды, которые страна вбивает в Северный Кавказ? Этого боялись и не могли допустить многие местные князьки.
И Виктор Петрович не мог не погибнуть.
И снова о «Реке весны», реке жизни Поляничко
Где бы он ни был, это прежде всего его молодость, Урал и Гай: «Есть на карте нашей страны город, который дорог мне так же, как город детства. Это – Гай. Рождался огромный комбинат. Рождался город.
Всё было первым. Первый дом. Первый флаг и первая звезда, зажжённая над первым объектом. Первая аллейка и первый скворечник. Первые поцелуи. Первые новорождённые.
Беспокойное время связало меня с первой палаткой. Для нынешней молодёжи всё это уже стало историей. Кто-то преувеличит её. Кто-то недооценит. Но всякий приведёт в пример современникам жизнь и труд первых строителей Гая. Потому что для тех, кто живёт ныне в городе юности, палатка первых строителей стала реликвией, символом мужества и стойкости».
* * *
Есть хорошее изречение: «Бог определяет только длину жизни. Широту же её, её наполненность определяет сам человек».
Широка была 56-летняя река жизни Виктора Поляничко.
Вильям Савельзон