Он учил нас милосердию

Ступенька. Ещё ступенька. Человек. Улыбка лучиками озаряет круглое доброе, почти родное лицо. Ступенька. Ещё ступенька. Пустота… слёзы… Игорька с нами больше нет.

Я спускаюсь по крутой лестнице в полуподвальный магазин «Весна» недалеко от областной больницы на Аксакова, и каждым шагом словно бужу больного ребёнка в своей душе. Сейчас он заплачет. В первый раз я иду сюда не второпях за лампочками-спичками-пакетами, а осознанно. Уже – за воспоминаниями.

В цифровой мыльнице Алексея Ивановича Короткова их сохранилось много. Наверное, он вообще единственный человек в городе, у которого есть фотографии Игорька. По документам – Рубилкина Игоря Фёдоровича 1966 года рождения, страдаю… страдавшего синдромом Дауна.

– Я когда открыл здесь торговую точку, он тут уже был, – говорит Алексей Иванович. – Это было лет двадцать, наверное, назад. Он  каждое утро ровно в восемь, каждый день, даже 1 января, приходил сюда.

– Мы научили его говорить, – подхватывает красивая продавщица Лилия.

– Да, – говорит Алексей Иванович. – Он знал каждого из нас. И если кто-то опаздывал на работу, звонил и, громко называя по имени, звал открывать свой отдел.

Игорёк и уходил последним. Как только восемь вечера, он говорил, что пора домой. Пока самый последний магазин в округе не закрывался, он не покидал свою работу. Каждый день. Без выходных, перерывов на обед, больничных.

Игорёк не мог без музыки. Сотрудники магазина покупали ему радиоприёмник либо настраивали станции на телефоне. Он слушал, сидя на земле, то подпоясанный военным ремнём, – охранник магазина, то с импровизированной палочкой ДПС. Тогда он помогал машинам выбирать место на парковке. По утрам Игорёк собирал и выносил мусор из всех магазинов. Никто его не заставлял, конечно. Сам просил. А то мог взять и веник в руки, подмести листья. Бабулькам и нам, мамашам с колясками, помогал зайти в магазин, придерживая дверь, ругался на мальчишек, если те гоняли кошек или голубей.

– Кошек он очень любил, – говорит Алексей Иванович. – Гладит, обнимает её. А она и сидит, как будто у хозяина на руках, не шелохнётся, хотя и дикая.

Мужики здоровались с Игорьком за руку, кто-то давал закурить. Бабульки болтали с ним, обнимались, если долго не виделись, многие угощали его, протягивали монетки.

Все эти кадры были частью повседневности каждого из нас. И у стольких людей что-то перевернулось в душе, когда на стене «Весны» появилось написанное от руки: «В ночь на первое октября трагически погиб наш Игорёк. Помним и скорбим». Интернет наводнили фото со словами соболезнований, люди начали подписывать петиции с требованием к правоохранителям раскрыть дело, кто-то решил собрать деньги на памятник или даже памятную доску, СМИ следили за раскрытием убийства, снимали сюжеты, доставали архивы…

Мы узнали, что жил он в старом домике с подселёнными к нему опекуншей гастарбайтерами, что родителей у него давно не было, что иногда он приходил в магазин и плакал: «Папа!!!», показывая удары по лицу. Папой он называл всех мужчин. Что только местный парикмахер Света стригла и брила его, и умывала по утрам в своём салоне. А вообще ухаживал он за собой сам…

И все эти наши эмоции – это не пена, не напускное. Так общество плакало. Так выплёскивало свою боль. Люди несут и несут цветы к магазину. Случившееся заставило нас сдавать экзамен на милосердие, человечность, неравнодушие. И Игорёк нас всему этому научил…

Юлия ДУБЕНКО