21 °C
Казалось бы, экая невидаль – дождь в феврале! Сейчас вон уже мороз – и мы покатились, и День жестянщика по всей области отзвенел разбитыми автомобильными фарами и бамперами. Но настроение создаёт.
Чёрные деревья. У них появился необыкновенный сырой запах, тот, для которого ещё слишком рано. Так пахнет весна. Дождь внёс некую сумятицу в чувства, мысли, вмешал в будни, как в блюдо, некую долю абстракционизма и сюра.
Новогодние, ещё не убранные с улиц ёлки стоят в воде, проглядывает чёрная земля, и люди вспоминают стихи Пастернака и весеннюю капель. Каша под ногами и в голове. Сбились настройки.
Осенние листья горят из-за пасмура, светятся жёлтыми пятнами сквозь снег, мокрый мех на зимних куртках жалок, и старики на лавках, вышедшие понюхать воздух, рассказывают друг другу о разыгравшейся подагре.
Лило знатно, и мой огромный дом этими вечерами отражался в чёрном зеркале тротуара цветными окнами, словно говоря: «Я тоже могу быть таинственным, как те особняки в старом городе». Я слушал его и улыбался.
Да-да-да, ещё далеко до пробуждения и тепла, но нам словно заранее показали, что весна на свете бывает и что вот-вот, возможно, скоро, но это ещё не точно.
А пока снова мороз, знаменитые февральские ветра, что особенно тоскливо завывают по ночам, хлопая дверями и окнами. Пока нотки тоски в кофе пополам с корицей. Да вот только их никто не просил добавлять.
Темно. Холодно. Но не вечно.
* * *
Как складно всё было в прошлом,
Я бросил курить… до завтра,
Новые слова засыпает снег,
Новые друзья отвечают кивком головы,
Февраль целует в лоб.
И всё, что случится потом, я уже где-то видел,
Обидно, что всё слишком просто,
И всё, что движется, замешано на чьей-то крови,
Нужно писать, но не знаю, хватит ли сил,
Нужно что-то сделать и стать сильнее себя.
Ты спросишь, зачем я пишу?
Это всего лишь портрет чёрно-белой зимы.
