Снегурочка, она же Саломея

Одна – образ света и чистоты, другая – воплощённое коварство. Две вещи несовместные. Но и тот и другой образ совместились в творческом багаже артистки Оренбургского областного театра кукол Елены Смирновой.

Мастер и Елена

– Вы приехали в Оренбург 13 лет назад с мужем – режиссёром Вадимом Смирновым, с чьим появлением театр, долгое время существовавший без художественного руководителя, обрёл второе дыхание. И для вас, по вашему признанию, именно здесь началась настоящая работа. Театр обрёл вас, вы обрели театр. А как вы с Вадимом обрели друг друга?

– Нас свело Нижегородское театральное училище. Вадим говорит, что обратил на меня внимание, когда я была абитуриенткой, а он сидел в приёмной комиссии. Я заметила его уже студенткой, когда он приходил на занятия помогать изготавливать кукол. Думала, что это старшекурсник. Его все называли Вадим Александрович. Мне стало интересно почему? Потом узнала, что это преподаватель, мастер курса. Отношения завязались исподволь. Он подшутил надо мной. Я ответила. Так постепенно и пошло. Я всегда завидовала студентам его курса, потому что их постановки были невероятно интересные. Однажды и на нашем курсе он поставил два спектакля. Между прочим, на французском языке. Работалось в удовольствие. Живой, энергичный – с ним было весело, легко, свободно, поэтому мы всегда хохотали на репетициях.

Когда я окончила театральное училище, меня приглашали в другие города, в другие театры. Но, так как мы решили пожениться, я отказалась. Пришлось согласиться на работу в театре кукол Дзержинска, неподалёку от Нижнего Новгорода. Там я родила первую дочь и с удовольствием сидела в декретном отпуске, несмотря на то что очень люблю свою работу. Мне было некомфортно там работать. Актёры хорошие. Но не мой режиссёр.

– Как счастливо сложилось, что Вадим оказался вашим режиссёром!

– Я действительно могу сказать, что Вадим – мой режиссёр. Не потому, что он мой муж. А потому, что я понимаю, чего он хочет. Не только от меня, а вообще от актёров. Это крайне важно.

– Быть женой художественного руководителя театра – трудная роль?

– Мне нетрудно, потому что я не злоупотребляю положением. Никогда не прошу главных ролей. Наоборот, когда он мне предлагает, всячески сопротивляюсь. Я очень сомневающийся человек. Правда, было два случая, когда я всё-таки попросила. Прочитав пьесу «Генералы в юбках», сразу увидела, как можно сделать образ дочери главного героя. Вадим планировал меня на другую роль, но я упросила его дать эту. Уж очень понравилась девчушка. И в «Мёртвых душах» захотелось сыграть Петрушку, крепостного Чичикова. Обе роли маленькие. А Петрушка даже не выписан – всего несколько фраз. Но они острохарактерные. Я нашла к ним подход. Всего два случая за очень большое количество спектаклей.

– Считается, что работать с мужем – это плохо…

– Наоборот, способствует взаимопониманию. Благодаря тому что мы в одной упряжке, я его хорошо знаю. И поэтому очень переживаю. У него горячая голова. И невероятная работоспособность. Вот мы пришли домой выжатые как лимон. Я иногда скажу: «Всё, ребята, больше не могу». А он может сидеть ещё до четырёх часов ночи, если надо посмотреть какую-то пьесу, что-то обсудить с художником, подобрать музыку. Может, забыв о своей должности, взять в руки кисти и красить декорации до шести утра. Поэтому желаю своему мужу иметь холодную голову и вовремя останавливаться. Но у творческих людей нет рамок. Это не наш случай – жить размеренной жизнью.

Страшно интересно

– Расскажите, как вам работалось над образом Саломеи из одноимённого спектакля, который поставил, не побоюсь этого слова, гениальный режиссёр Олег Жюгжда?

– Это была интереснейшая работа. Мы приходили с Вадимом домой. Он (а у него была роль царя Ирода) уходил в одну комнату, я в другую. Тексты и у него, и у меня огромные. Вадим репетировал эмоционально, слышно было, как он стучит по столу. А я тихонько – про себя. Было страшно. Но и страшно интересно. Олег Жюгжда – невероятная глыба. Он ставит очень трудные задачи, при этом мало что объясняя. Мы привыкли: Вадим нам всё разжуёт и в рот положит. На репетициях всё время поднимается на сцену, отбирает куклу и начинает показывать. И это нас избаловало. А Олег Олегович даст манок, дальше мы сами должны думать. Мне про Саломею сказал: она где-то набоковская Лолита. Я уже и роман перечитала, и фильм посмотрела. Ну, никак у меня эта дерзкая девчонка не идёт. Стараешься, стараешься. А он: «Ну, не туда. Она должна быть молоденькой девочкой, а у вас она женщина». – «А как это сделать?» – «Ну, откуда я знаю?» Целыми днями ходишь и думаешь над образом. На следующей репетиции спрашиваешь: «Помолодела немножко?» – «Да не то слово! Давайте пробовать в этом ключе». Олег Олегович заставляет мощно работать над собой.

– За эту роль вы получили губернаторскую премию «Оренбургская лира». У вашей Саломеи завораживающий тембр голоса и такая пластика, что кажется, будто кукла живёт самостоятельной жизнью.

– Большой процент успеха – заслуга моих коллег. У куклы много сочленений. В идеале она может делать все движения, которые делает живой человек. Но это колоссальная работа. Кукла малюсенькая, одно неловкое микродвижение – и она вся вывернулась. Но со мной стоит помощник Лариса Ломакина. Она настолько чувствовала меня, что мы с ней не договаривались, какой и когда жест надо делать. Такая тонкая работа – высший пилотаж. Очень благодарна и звукооператору. Он так настраивает микрофон, что я могу говорить не напрягаясь. Как только мне не хватает микрофона, появляется другой тембр.

Дочки-матери

– У вас есть ещё одна блистательная роль – матери двух замечательных дочек. Как так получилось, что у родителей творческих профессий дочь поступила на физфак Московского государственного университета?

– Мне кажется, гены сработали. Физфак окончил папа Вадима. Но работать в науке не пришлось. Времена были тяжёлые, нужно было кормить семью. Ушёл в малый бизнес. Очень умный человек, очень интересный. Внучек обожал. Я думаю, физика – это от него. Аня начала читать с трёх лет. Мы занимались с ней по системе Зайцева. Очень жадно училась. Однажды моя сестра принесла ей, трёхлетнему ребёнку, энциклопедию о космосе. И они начали изучать планеты. Окончив художественную школу, Аня думала, что будет заниматься архитектурой. Но утонула в физике. Перечитала дедушкины книги, решив стать астрофизиком. Но когда поступила в МГУ, поняла, что физфак даёт более широкое поле деятельности. Сейчас делает экспериментальные научные работы как физик-биолог. Занимается проблемой онкологии с точки зрения физики. Видите, куда её унесло? И кто знает, куда ещё унесёт. Кроме того, параллельно стала заниматься журналистикой. Ей хочется пропагандировать российскую науку. Печаталась в журнале «Наука и жизнь». Большая трудяга – в папу. Может работать бесконечно, как отец. Может разобрать любой материал самостоятельно. К ней обращаются ребята за помощью.

Младшая – Виктория – вся в творчестве. Ей нравится театр. Смотрит много спектаклей, в том числе драматических. Научилась многое подмечать, анализировать. Высказывает интересные, глубокие суждения. Да и сама на сцене уже не дебютантка. Занята в постановках нашего театра. Выступает как танцор-народник. Выбивая каблучками зажигательные дробушки, всегда выделяется своей эмоциональностью и артистичностью. Большая рукодельница. Делает такие интересные куклы. Опять же в отца. Он может сделать всё что угодно. Когда девчонки были маленькие и не хватало денег, он из бабушкиного платья шил им сарафан. И у той, и у другой хорошие руки. Дети – отдельная тема моей жизни. Я их люблю безгранично. И очень ими горжусь. Они не пропадут.

– На фотографии в «Фейсбуке» увидела ещё одного члена вашей семьи – симпатичную таксу…

– Это мой питомец. Я 13 лет уговаривала мужа подарить мне собачку. У меня в семье всегда были животные. Обожаю собак. Ну, вот пошли к знакомым «только посмотреть» на щенка. Так у нас в доме появился Чарли. Если бы я не была актрисой, стала бы кинологом или ветеринаром. У меня бы получилось.

Однажды выкормила из пипетки пятерых новорождённых котят, оставшихся без мамы, до двухмесячного возраста. Когда они подросли, мы садились всей семьёй, выпускали их из коробки, и они бежали ко мне. Видимо, на запах кормилицы. Собака котятам не давала житья. И пришлось их пристроить к новым хозяевам.

Наталия Веркашанцева
Фото из архива театра

  • Подпишитесь на нашу рассылку и получайте самые интересные новости недели

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

    Scroll to top