14 °C
От снарядов, мин и немецких пуль…
Ветеран Великой Отечественной войны Хабибулла Байтеев воевал с 1943-го по 1945 год в составе 1-го Украинского фронта. Проявил исключительное мужество при форсировании Одера в 1945 году. Награждён орденами Ленина, Отечественной войны I и II степени, медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над Германией».
Стреляли по рядовому Хабибулле Байтееву из зениток, пулемётов, из снайперской винтовки, да ничего его не брало. Ходил в разведку, минировал мосты. Войну познал до донышка.
Энергия как в 33 года
В этом году Хабибулле Ахметовичу исполнится 97 лет. Но это по паспорту. По факту на год больше. Казалось бы, почти век прожил, но как ни приглядывайся, не увидишь в нём усталости. Он водит автомобиль, шьёт на швейной машинке шаровары, делает из дерева полки и табуреты. А когда смотрит на спутницу жизни, то во взгляде его смущение и нежность. Тамара Васильевна отвечает тем же. Рассказывая о своём знакомстве, они, как дети, которым вдруг пришлось говорить на взрослые темы, улыбаются и посмеиваются. Сказала бы «хихикают», да уж больно слово несерьёзное.
– Мы с первой женой 65 лет душа в душу прожили. В 2010-м Аси не стало. Промаявшись два года один, я понял, что больше так не могу, и стал искать спутницу. Те, кого находил, смотрели сразу на дом. Ставили условие, чтобы половину им отписал, тогда, мол, станут со мной жить. А я давно уже подарил его детям. Но вот звонит мне друг, даёт номер телефона.
Хабибулла Ахметович бросает озорной взгляд на Тамару Васильевну, очевидно, подыскивает слова.
– Звоню. Спрашиваю, хотите ли вы коротать остаток своей жизни с мужчиной рядом? Она отвечает: «Наверное». Я ей: «Это несерьёзно. Да или нет?» Она: «Да». Говорю, тогда давай встречаться. Назначай, где. Я приеду на большой чёрной машине.
Приезжаю, смотрю, бежит ко мне через дорогу женщина. Я как глянул, так и подумал: «Это судьба бежит». Села она в машину. Говорю ей: «Я весь на виду». Она мне: «Я тоже вся на виду». Тогда, говорю, поехали дом смотреть. Приехали, она: «Мне здесь нравится». Тут я и сказал, чтобы сейчас же переезжала. Вот, живём уже вместе десять лет. А ведь даже имени друг друга не знали.
Такая вот история. Тамара Васильевна обронит в разговоре:
– Сказал мне, что в 100 лет пойдём в загс расписываться. Я его спрашиваю: «Да зачем нам это нужно?» – а он: «Надо».
Она снова смеётся и добавляет: – Нам ведь ещё дожить нужно.
Глядя на них, не сомневаешься, что доживут. В таком же согласии и какой-то удивительно спокойной радости. В доме, который Хабибулла Ахметович выстроил своими руками, будто застыло лето с его тонким и тёплым светом. Здесь же, в другой реальности, живёт и снайпер, который часто снится хозяину дома. И раз за разом оживает день форсирования реки Одер.
– Так и проживаю снова те минуты, когда под прицелом снайпера переносил наших мёртвых, – говорит он.
Под прицелом снайпера
– Была середина дня, когда дали команду начинать переправу. В нашей лодке было пятеро, я последним сидел. Мы уже поплыли, как по нам открыли пулемётный огонь. Младшего лейтенанта, а он стоял, убило сразу. Крашенинникова ранило. Старший сержант и сержант гребли, а я вычерпывал воду. Пока мы плыли, я приметил, откуда по нам огонь вёлся, и, когда удалось причалить, то по берегу пошёл в ту сторону. Скоро увидел железные чуть приоткрытые двери дота. Впереди узенький коридор. Прошёл я его, свернул направо и увидел двух фрицев, склонившихся над пулемётом. Тут я и гаркнул им в спины: «Хенде хох!» Те с перепугу поднялись. Я вывел их. Смотрю, стоит капитан роты с каким-то солдатом, ну я ему и сдал их. Пленники мои, кстати, власовцами оказались. Даже немецкого не знали. Я своих искать. Вижу старшего сержанта, подхожу к нему, а он вдруг на меня падает. Пуля у него через левый глаз навылет прошла. Понял я, что снайпер где-то сидит. Побежал. Нашёл глазами сержанта и к нему. Только успел выговорить, что Абрамова застрелили, как и он вдруг падает. Тут у меня одна мысль, что я очередной у снайпера на мушке. Бросился на землю. Пополз по снегу, под которым вода стояла. Вымок насквозь, но ползу. Вдруг вижу – раненый лежит. Остановился, перевязал его, а он мне говорит: «Ты будешь живой, тебя не убьют». Ох, сколько раз я потом эти его слова вспоминал, – рассказывает Хабибулла Ахметович. Когда он добрался до своей части, его уже поминали вместе с товарищами. После отдыха получил от командира роты Байтеев задание вернуться за своими. Вдруг кто лишь ранен?
Дали в помощь отделение из десяти человек.
– К этому времени наши уже понтонный мост через Одер соорудили. Мы по нему переправились. И вот идём, впереди лес, а перед ним метров на триста свободное поле. Я впереди шёл, вдруг снаряд рядом взорвался, я успел в воронку упасть. Когда встал, то никого из ребят не увидел. Пошёл их искать. Добрался до леса, нет их. Что делать, один двинулся дальше, дошёл до старшего сержанта. Тот уже застыл. Поднял на плечи, а он тяжёлый, больше ста килограммов, наверное. Донёс до сосны и отправился за сержантом. Вдруг машинально вверх посмотрел и увидел на дереве снайпера. Мурашки по всему телу разбежались и застыли. Что делать? Хоть иди, хоть стой – всё одно. И я пошёл. Иду – ничего. Добрался до сержанта, поднял быстро и выдохнул, подумав: «Ну, слава Богу, сержант сейчас меня защищает. Не пристрелит так снайпер».
Тяжело это вспоминать Хабибулле Ахметовичу. А мне тяжело вопрос задавать:
– Снайпер пожалел вас, выходит?
– Не знаю… Может, решил, что раз убираю мёртвых, значит, что-то полезное делаю? Перенёс я погибших. Раненых не нашёл. Когда вернулся в часть, меня там опять поминали. Ребята, когда снаряд взорвался, решили, что я погиб. Сразу вернулись и доложили. Мне тогда командир сказал: «Спасибо, сынок, будем на Героя тебя подавать». Только не дали. Орден Ленина потом получил, – качает головой Хабибулла Ахметович.
«Спасибо, что взяли в плен»
А сколько всего ещё было!.. Принимал участие в освобождении Польши, Чехии, Австрии.
– Один раз мы с ребятами мину вытащили из земли. Запал из неё вывернули, думали, всё. Тут подбегает к нам танкист, взлетает на неё и давай плясать. А в ней ещё один взрыватель оказался. Ничего от паренька не осталось, – вспоминает с горечью Байтеев. Доводилось ему с товарищами и в разведку ходить за языком.
– Я этого пленного немца после 45-го уже в Австрии встретил. Он кинулся ко мне, обнимает и кричит: «Спасибо!» Помогли ребята растолковать его речь. Тот всё благодарил, что мы в плен его тогда взяли, – вспоминает с улыбкой Хабибулла Ахметович. Пара часов разговора позади. И вдруг выясняется, что наш герой, как истинный разведчик, имеет два имени. Для всех родных и друзей он всегда был Григорием.
– В детстве дружил с мальчиком Гришей. С ним несчастье случилось, сгорел он, и его мать стала меня называть именем погибшего. Так оно ко мне и приклеилось. Я сам не знаю, кто я больше – Хабибулла или Григорий, – признаётся он. А затем, улыбнувшись, запевает:
– Я татарин, я татарин, мужичок простой; я татарин, я татарин, только с русскою душой. С возмущением говорит о сегодняшнем дне.
– Эти подлецы – бандеровцы, они ведь немцев с хлебом-солью встречали. Днём на Западной Украине была наша власть, а ночью – Бандеры. В 44-м я был в 10-дневном отпуске. Поехал к девушке в гости в Черновицкую область. Возвращался обратно поездом. Так проводница меня даже в вагон не пустила, потому что я русский. Ехал в тамбуре. Потом ко мне бандеровец при[1]шёл и начал молча выталкивать. Мне осталось только за поручни схватиться. Так и доехал до Львова на ступеньках поезда, – вспоминает ветеран.
Повторяет, что тогда уже враждовали, и происходящее сейчас, наверное, закономерно. Только за ребят сердце кровью обливается. Тихое счастье Демобилизовавшись в 1950 году, Хабибулла Ахметович, он же Григорий, обосновался в Оренбурге. Устроился работать на автотранспортное предприятие, которое потом стало обслуживать Оренбургский газовый комплекс. Трудился водителем, дежурным механиком. Казалось, никто лучше дяди Гриши не разбирался в работе.
– Меня называли ходячей энциклопедией. Я каждый подшипник знал по тому номеру, по которому в каталоге указан, – говорит Хабибулла Ахметович. Мог собрать машину от перdого и до последнего винтика. Построить дом, баню, теплицу. Сшить одежду. И это с тремя классами образования! В школу не смог дольше проходить, потому что обуви не было.
– Последний год до зимних каникул в школу босиком бегал. Утром прибегал, когда ещё никого в классе не было, и последним убегал, чтобы не видел никто, – говорит Хабибулла Ахметович.
О том времени ему вспоминать, кажется, ещё сложнее. Мать умерла, отца на несколько лет посадили за то, что в колхоз вступать не хотел. Так и мыкался с шести лет, пока не вырос в злого на язык смелого парня. На фронте и легче и труднее оттого было. Закалённый лишениями, ничего не боялся, науку военную схватывал на лету. Только вот сложно было язык за зубами держать. – Когда нас, сапёров, стали набирать в шофера, я попал вторым номером в личный гараж маршала Конева. Потом в Венгрии возил генерала Наумова. Он-то мне однажды и сказал: «Ты со мной позволяешь так себе разговаривать, а лейтенантов, наверное, вообще посылаешь подальше?» А я ему: «Бывает и так».
Такая вот жизнь и судьба Хабибуллы Ахметовича. Рождённый в день России, он героя так и не получил, но им его сделала сама жизнь, которую он проживает и за себя, и за безвинно погибшего маленького Григория, чьё имя, быть может, и берегло от пуль с Божией помощью.
Фото: Полина Кузаева
