«Так точно!»

Солнце изо всех сил старалось разорвать мрачные ноябрьские облака. Ему положено, рассвет всё-таки. «Икарус», автобус, к которому гармошкой пристёгнут второй салон, казался родным, привычным, и даже его окна, желтевшие уютом в холодном сумраке, казались родными.

Так начинаешь ценить что-то, казавшееся незначительным, когда теряешь или расстаёшься на долгий срок.

Рюкзак звякал в такт шагам чашкой о кружку, непривычная телогрейка «на выброс» спасала от холода. Это со мной на всю жизнь. Холодный рассвет, автобус № 13, тревога перед неизвестностью. 30 лет назад я уходил в армию.

• 

Что такое тревога, нет-нет, ДРУГАЯ ТРЕВОГА, я понял чуть позже, когда нас поднимали под звук сирены и сержант злорадно стоял с зажжённой спичкой в руке. Ты должен был успеть одеться, пока она не догорит. А нет, так разговор короткий – «упал – отжался», и это ещё неплохой вариант.

Конечно, эти воспоминания не про­сто так. Осенний призыв идёт полным ходом, несмотря на вирус. И я вижу сообщения об отправках с маленького, но такого близкого оренбургского вокзала, и совсем другие, новые молодые люди в новенькой форме прыгают в поезда и прижимают ладони к стёклам, глядя на родню и девушек, роняющих слёзы.

Как много предстоит понять. Хотя это будет не просто за один-то год.

• 

За пару лет рвались нити, трещали свя­зи, я научился понимать, кто есть кто и, что важно, на кого можно по-настоящему рассчитывать.

Кто тебя по-настоящему любил, там, на гражданке, а кто просто приходил заполнить пустоту, уходил мол­ча, оставляя дверь открытой. За ней был пустой чёрный квадрат холодной ночи. В неё так немилосердно дуло.

Караулы, наряды, бессонные ночи, тоска по свободной жизни. Но я уяснил одно: каков бы ни был режим, как бы ни прессовала тебя окружающая реаль­ность, никто не тронет твой собствен­ный мир, куда чужим хода нет.

Музыка может играть в голове, даже если ты печатаешь шаг на плацу. И когда листва, словно в замедленной съёмке, падает с русских клёнов, вдохновение никуда не девается, сколько бы тебя ни чехвостили командиры.

• 

• 

Тридцать лет – большой срок, и каж­дый год в ноябре мне снится один и тот же сон. Президент издаёт указ о повторной мобилизации нашего призыва. Причём не война, а просто (ну, вы же знаете, как это бывает в снах).

Я пытаюсь доказать, что сейчас служат год, но нет, отправля­ют на два. Просыпаюсь в холодном поту. Мне много дала армия и тогда, и потом, в командировках хорошо изучил её запах, порядки, привычки. Но повторить это я бы не хотел.

И, как всегда, что там, что здесь я до сих пор весело и с удалью ору: «Так точ­но!» Но делать стараюсь по-своему.

•