Рыбак рыбака…

На озере Лебяжьем, что почти в самой Дедуровке, будним днём тишина. Только слышно, как где-то далеко плещутся в уходя­щем лете детские голоса.

Вода исцеляет. Смыть пыль с лица, заглядывая, словно в колодец, в потемневшую воду. Огромная ива роняет на жаркий лоб свои слёзы, приглашая путника в тень. Одинокая фигура с удоч­кой замерла на берегу, застыла перевёрнутым отражением, по­качиваясь вместе с рябью воды.

Нет никаких назойливых и бесцеремонных «Клюёт?» и «На что ловишь?». Тихий, ни к чему не обязывающий разговор полушёпотом. Про ветер и то, что озеро совсем заросло, как и Урал, и не успеваешь траву со дна доста­вать. Про мусор, раскиданный по берегам, примету обыкновенного человеческого свинства.

Эх, если бы не обратно в город, на работу, сам бы засел тут с удочкой, пере­брасываясь с новым знакомым по слову в час. Под неослабевающим гипнотическим действием по­плавка. Но имя всё-таки не меша­ло бы спросить. Для уверенности беседы, так сказать…

Василий Цепков рыбачит в этом замечательном месте с малолетства.

– Помню, получу двой­ку в школе – и сразу на озеро. Ни садков, ни удочек толко­вых не было. Палка с леской за 12 копеек. Вместо садка кукан соорудишь для рыбы из ивового прутика, просто оборвав листву. Наловлю рыбы, принесу домой. Мать обрадуется, и тогда я ей дневник показываю. Она уже не так сердится – всё-таки добытчик домой пришёл.

(Василий хитро­вато улыбается одними глазами)

А сейчас оснастка стала лучше… Только рыбы меньше.

– А что ловилось тогда и не ловится сейчас?

– Оно, может, и ловится, но в таких мизерных количествах… Раньше, ребята рассказывали, на налима выезжали на Урал. Сомят ловили хорошеньких. А сейчас на­лим 25 сантиметров. Ну куда это?

– А самая большая рыбища в вашей жизни?

– Сазан. Где-то три с полови­ной килограмма. На Урале пой­мал в зелени. А теперь каспий­ский рыбец до нас дошёл, чухонь поклёвывает, подузишко, сорога иногда попадает хорошая. Если б такая сорога попадалась поча­ще, так никакой другой рыбы и не надо! Вкуснейшая, что с ней ни делай. Хоть вяль, хоть в уху.

– Я смотрю, вы сторонник чистого лова. На удочку.

– Ох, сетевиков и клеточников ненавижу. А тех, кто рыбачит электроудочками, вообще сажать нужно. Они изверги. Из-за них, мне кажется, рыбы и стало мень­ше. Прячутся. По ночам рыбачат. Прижать бы их. Вон в Ростове-на- Дону казаки по рынку ходят и, где сеть увидят, шашкой рубят.

– Говорят, рыбак – это со­стояние души, мне вот, увы, не­доступное. Что это, по-вашему?

– А вот, бывает, сидишь часа­ми и ничего не идёт. И всего лишь одна поклёвка и ма-а-аленькая рыбка. А душа уже и разверну­лась. Ты был на рыбалке, ты видел рыбу, ты отдохнул. Ведь рыба как бы заодно с другими удоволь­ствиями: красотой, что вокруг, свежим воздухом. Она как бы и не главной получается…

Трель мобильника разрезает тишину. Со вздохом Василий достаёт маленькую трубку и отвечает: «Да. На рыбалке я, на Лебяжьем. Да, приду скоро. Вот вернусь и поговорим, чего сейчас-то». Нажав кнопку отбоя, он вздыхает:

– А всё-таки раньше, без мо­бильных, проще было. Ушёл на весь день и отвлёкся от всего. Рыбалка – это же философия. Когда время словно замедляет­ся. А сейчас везде найдут.

Сматывая удочки и уже ухо­дя, он пересёкся случайно на тропинке с нашим водителем. И я наблюдал, по характерным жестам, по разведённым в сто­роны рукам, как исполняют в разговоре привычный «танец» два рыбака. Тех, что я видел издалека…