Когда никого нет

Сложно заканчивать и начинать сызнова. Казалось бы, это всего лишь время, всего лишь дни, только расцвеченные огнями в темноте зимы. Но праздник обязывает. Закончить, подсчитать, доделать. И «работать над праздничным настроением».

Покидая поле боя ещё одного года, братаемся с теми, кого не очень любим, в нейтральной полосе. Перемирие, звук петард вместо ружейных выстрелов. И после третьей потихоньку начинаем понимать недавних оппонентов.

Даже до­машние смотрят друг на друга, зная, что будет, наперёд, но с неким лукавством, с надеждой.

Впрочем, пусть тонкие на­стройки внутри обросли илом цинизма, так или иначе, крохотной искоркой ви­тает ожидание, что в новом всё будет не так. Лучше.

Это само по себе чудо, когда человек, несмотря на собственный опыт, продол­жает надеяться. В тот самый миг, когда всё говорит об обратном. Дед Мороз разъезжает на разбитой «копейке», а по­сле поздравлений идёт к кассе, жалуясь на прогрессирующий радикулит. Но дети продолжают смотреть на рукотворные имбирные пряники, все в гирляндах, с таким восторгом!

И ты тонешь в их гла­зах, и что-то внутри тает. И ты думаешь: «Сегодня же праздник! Катитесь, печали, к лешему! Вместе с опытом». И девушки, прихорашиваясь, задувают зажжённые для красоты свечи и идут в гости.

Даже байкеры шутят на свой манер, и на ко­стюме помощника мото-Санты написа­но: «Отморозок». Всё закручивается в эти дни каким-то невообразимым конфетти, вылетевшим из хлопушки и подхвачен­ным ветром. И всё это успокоит своим чистым светом звезда Рождества.

Выходить на улицу под Новый год – моя давняя традиция. Только не во время всеобщих гуляний, когда город напоминает зону военных действий из-за фейерверков. Когда падает снег, когда метёт. Тогда оживает мальчишка внутри и смесь приключений и сказки накрывает, чистит серую шелуху будней. Это ни на что не похожее, свежее, неис­хоженное полотно возле безлюдной ёлки и твои следы. Первые.

Много метафор, много смыслов. И вот тогда начинаешь проговаривать свои желания. Даже не проговаривать, они приходят сами, эти мысли, откуда-то извне. Я знаю, сбудутся ли – зависит только от меня. Но ещё я знаю одну простую вещь – чудеса начи­нают свою работу, когда никого нет…

***

Я выключил в доме весь свет, но в нём неожиданно стало светло.

Я вижу, как город стоит весь в искрах заиндевевшей рекой.

Устал наблюдать откровения, так часто похожие на ремесло,

Но бог с ним со всем, я прошу, седоглазый январь, принеси мне покой.

На выжженном поле внутри прорастает, жаль, медленней, чем я хотел.

Но тонкая флора не сельхозкультура, она на заказ не растёт.

Всё это лишь передышка на фронте, я редко на нём не у дел.

Я слышу поющее пламя – Брэд Питт поджигает уже огнемёт.

Оставь же мне, Господи, право прожить эти дни только как хочу.

Позволь мне по-прежнему видеть картины, свети мне горящей строкой.

Быть может, не зря два столетия я в поле стою и надрывно кричу.

Так дай же мне этой воды, седоглазый январь, принеси мне покой.