Умный в гору не пойдёт?

– Что это у вас? – Анвар Искандаров смотрит поверх моей головы.

– Это Рерих, Гималаи, – говорю я, не оглядываясь, – по фэн-шуй за спиной должны быть горы, они дают опору.

– Нет. Это не Гималаи! – качает головой гость.

 

Дышите глубже

Он прав. Это не Гималаи. И не Рерих. Я и забыла, что отдала ту картину мужу в офис, тоже ради хорошего «фэн-шуя», а у себя за спиной разместила факсимиле Большого Кавказа, Эльбруса.

– Вот! – поднимает указательный палец мой собеседник. – Это совсем другое дело!

Как выглядят самые известные вершины мира, он знает не из учебников географии. Он там бывал лично.

– Самой красивой вершиной мира считается Альпамайо, это в Перу, – рассказывает Анвар Рашитович, кандидат в мастера спорта по альпинизму. – Её высота – 5947 метров над уровнем моря. Там мы были в прошлом году. Шли по тропе инков. А самая крупная экспедиция, где я был, это пик Сомони, в советское время его называли пиком Сталина или пиком Коммунизма, самая высокая точка в бывшем СССР, 7495 метров над уровнем моря, теперь это территория Таджикистана. На пике Сомони в 2012 году мы установили флаг Оренбургской области. Нас было 12 человек: четверо из Оренбуржья, двое москвичей, альпинисты из Израиля, Италии…

Альпинист рассказывает, что на такой высоте, а это, по сути, высота полёта Боинга, воздух сильно разряжен, возникает так называемая горная болезнь – высотная гипоксия. Недостаток кислорода начинает чувствоваться уже с 2000 метров над уровнем Мирового океана, к тому же накладываются такие усугубляющие факторы, как физическое утомление, охлаждение, тяжёлые погодные условия, обезвоживание.

– Чтобы сократить время акклиматизации, мы начинаем готовиться за неделю до серьёзного восхождения, дышать в барокамере. Нужно поднять уровень гемоглобина. В барокамере воздух как будто на уровне 3000 метров, а если с предохранителей снять, то как на 5000 метров.

 

В белом халате

Как и в вершинах мира, в медицинских терминах Искандаров разбирается профессионально, ведь он не просто альпинист, а экспедиционный врач.

Проучившись четыре курса на механическом факультете в тогдашнем Оренбургском политехе, после первой же производственной практики на станкозаводе заскучал. Бросил институт и ушёл в армию. Спортивного парня, каратиста, победителя областных соревнований по рукопашному бою быстро заметили, предложили служить в спецназе.

За полгода он прошёл интенсивный курс фельдшеров, их боевую разведгруппу кидали в горячие точки. Искандаров во время срочной службы и пороху, что называется, понюхал, и жизней немало спас.

– Командир мне сказал: «Анвар, ты же прирождённый доктор, демобилизуешься – иди в медицинский!» А тут как раз отпуск. Прилетаю в Оренбург – и сразу в кабинет ректора, прямо в военной форме. Говорю, у меня всего 10 дней на поступление. Он проникся, вызвал председателя приёмной комиссии и попросил составить график экзаменов, чтобы я успел всё сдать.

Известие о том, что боец Искандаров зачислен в мединститут, командир зачитал перед строем. Все, кто улыбался и пожимал плечами, наблюдая, как в любую свободную минуту солдат корпит над учебниками, с уважением пожимали ему руку.

Однако пик медицины покорился оренбуржцу не сразу. Когда он демобилизовался и вернулся на родину, оказалось, его отчислили за пропуски, ведь шёл уже ноябрь. Впрочем, видя, что парень отсутствовал по уважительной причине и вообще настроен учиться серьёзно, его восстановили – с условием выучить и сдать весь пропущенный материал.

Он дневал и ночевал в анатомичке, зазубривая название костей и мышц, и, конечно же, догнал однокурсников.

– Когда выпускался, меня оставляли в областной больнице в отделении пульмонологии, но я, кажется, был единственным со всего курса, кто сразу сказал: «Спасибо, но я поеду в деревню», – вспоминает он. – Поехал и 15 лет проработал главврачом участковой больницы в Татарской Каргале.

 

Другой Эверест

Его врачебная практика пришлась как раз на 90-е годы, когда и зарплаты, и сам статус медиков, впрочем, как и учителей и инженеров, рухнули ниже плинтуса. Искандаров терпел долго, держался на моральном удовлетворении от работы врачом, но однажды осознал: в белом халате ему стало тесно, значит, пора что-то менять.

Из медицины он ушёл в строительный бизнес. Покорить пик предпринимательства ему помогло неоконченное инженерное образование.

– Мне говорили: «Неужели тебе не страшно? А как же налоговики, пожарные и все прочие надзоры и инспекции, «кошмарящие» бизнес?» Ну что тут скажешь! Конечно, работать на государство или, как говорится, на дядю спокойнее, но на себя-то интереснее! Да и на зарплату врача мир только по телевизору увидишь.

Действительно, путешествия – хобби довольно затратное. А Искандаров и сам мир посмотрел, и семье показал разные страны. Да и дохлый номер – пугать трудностями человека, который знает, каково это – с рюкзаком в 25 килограммов и в альпинистском снаряжении по семь суток карабкаться вверх по горам.

Как бьётся сердце, когда вдруг сорвёшься, заскользишь прямо в пропасть, и что чувствуешь, уцепившись ледорубом в последнюю минуту.

– Вы про это не пишите, чтоб жена не узнала, – улыбается он, – а то детей со мной в экспедицию не пустит.

 

Отцы и дети

У Искандарова двое сыновей и дочка.

– Я ездил в альплагеря на Северном Кавказе несколько лет, меня приглашали врачом, а я возил туда ещё и детей. В 2016 году Динару брал на Алтай. В нашей команде у троих есть дочери примерно одинакового возраста, вот мы первый раз их с собой взяли в серьёзный поход. Но всё-таки альпинизм не женское дело. Вот конкурс «Татар кызы» – это пожалуйста.

Второе место, занятое дочкой на всероссийском конкурсе «Татар кызы» («Татарская красавица»), финал которого проходил в прошлом году в Казани, – бальзам на отцовскую душу.

При этом Анвар Рашитович подчёркивает, что татарские девушки в бикини не дефилируют, а соревнуются в вышивании, приготовлении национальных блюд, песнях, танцах… 

Для него чрезвычайно важно, чтобы дети знали родной язык, традиции, чтобы помнили свои корни. Этой идеей горел ещё его отец, педагог и краевед Рашит Искандаров, автор знаменитой книги «Оренбургские татары».

Потому Анвар Рашитович и выбрал сельскую жизнь. Город растворяет личность, считает он. А в селе, по крайней мере в Татарской Каргале, в большей степени сохранён общинный уклад жизни, со своей иерархией, с национальными обычаями и нравственными основами.

Анвар Искандаров издал уже 5 книг отца, над последней – «Сеитов посад» (так раньше называлась Татарская Каргала) – они работали вместе, отец взял на себя историческую часть, сын – современность.

– Смотрите, по переписи 1834 года купцов третьей гильдии в Оренбурге было 166 человек, в Сеитовом посаде 3361 купец! – зачитывает он, снова поднимая указательный палец.

Анвар Рашитович уверен: именно в истоках, в гордости за предков сила, дающая стимул и смелость преодолевать трудности и покорять одну высоту за другой.

– Повидав мир, я стал больше ценить родину, наш оренбургский хлеб, природу. На нашей планете есть места, достойные самого искреннего восхищения. Но я всегда с жадностью возвращаюсь домой. А потом проходит полгода, и меня снова тянет в горы.

Марина Веденеева