Река жизни Виктора Поляничко

Может, тому, кто уже пробе­жал глазами этот газетный лист и наткнулся на строки первостроителя Гая Геннадия Карякина: «Я спрашивал себя: может ли сегодня российская земля рождать граж­дан, похожих на В.П. Поляничко? И отвечаю себе: нет, не может, пока не может», это показалось понятным преувеличением к дате.

Но и те, кто знал его, и те, кто про­сто читал о Викторе Петровиче и слышал, хорошо понимают, что на взлёте погибла личность очень незаурядная. И как он мог бы ещё подняться и что свершить, остаёт­ся лишь гадать.

 

На взлёте

Мощный, с лицом крупной красивой лепки, внимательными, цепкими глазами и обаятельной улыбкой. Демобилизованным сержантом в военной форме без погон приехал начальником шта­ба Всесоюзной комсомольско- молодёжной стройки Гайского горно-обогатительного комбина­та. Потом были Орск, Челябинск, Оренбург, Москва.

А дальше горя­чие точки, горячее которых тогда не было: Афганистан, Азербайд­жан, Северный Кавказ.

Здесь он представлял Россию. И дело не только в том, что погиб в высоком ранге заместителя председателя российского правительства.

Если бы не подлые пули, он при его высочайшем чувстве ответствен­ности за страну, воле и талантах мог бы быть среди тех, кому время доверяет в самые тяжёлые годы руководить страной.

Но история не знает «если бы», а знает только «произошло так».

 

Как мы поехали по «Оренбург – западная граница СССР»

Виктор Петрович среди других книг успел написать «Реку вес­ны». Он поехал на исток Урала, спустился по реке. И рассказал о ней и людях, живущих по её бе­регам. Хорошо он назвал книгу, профессионально, верно? Кроме того, что был прирождённым во­жаком, политиком, кандидатом исторических наук и прочее, он был и журналистом по получен­ной профессии.

И наше журналистское дело знал и любил. Один лишь при­мер: в бытность его секретарём Оренбургского обкома КПСС строился крупнейший тогда в мире газопровод «Оренбург – западная граница СССР».

Что бы сделал обычный партийный чиновник? Дал бы нам указание писать, снимать по телевидению и рассказывать по радио больше о местном, оренбургском участке строительства. А о том, как так же спешно и очень интересно идут дела на дальнейших чехословацком, польском, немецком, венгерском участках, побольше давать материалов московских мэтров.

Есть же, в конце концов, ТАСС, всесоюзные радио, телеви­дение, газеты.

Что сделал Поляничко? Он собрал группу журналистов орен­бургских газет, радио и телеви­дения:

– Ребята, поезжайте по в сей трассе, посмотрите всё своими глазами и пощупайте своими ру­ками. Это может быть поездкой на всю жизнь.

Я договорюсь с Миннефтегазстроем, вам дадут ГАЗ-66, вахтовый вездеход с буд­кой. Возьмёте с собой спальники, дело летнее, не пропадёте, стро­ители на участках покормят. Вы – журналисты.

И действительно, эта нелёгкая незабываемая месячная поездка дала в итоге книги, вышедшие в Москве и Оренбурге, циклы газет­ных, радийных и телематериалов. Вот лишь одно свидетельство той поездки: у меня на книжной пол­ке стоит четырёхтомник «Тихого Дона» с тёплой дарственной над­писью Шолохова.

Это особая история. Я, некуря­щий, назначил себя штурманом пробега и правил по «Атласу автомобильных дорог СССР», пока курящие коллеги в будке трави­ли анекдоты, или болтали, или дремали.

Правил нагло: где-то за Волгой, близко к Дону, пылим по полевой дороге, на карте уже и не обозначенной. Да к тому же она вдруг раздваивается.

– По какой? – спрашивает во­дитель.

– По правой!

В общем, доправился до того, что уже ночь, гроза заходит, лучи фар упёрлись в лесок, сквозь него какая-то вода. Утро вечера му­дренее, легли в будке в спальни­ках вповалку под грохот грома и ливня.

Утром пошёл умываться. Ока­залось, Дон, рядом с Вёшенской. Захватил с собой репортёрский магнитофон. Алая заря, серый сырой песок. И соловьи в каждом кусте поют-заливаются. Одному, самому голосистому, сунул микро­фон едва не под клюв – поёт себе, глаза закрывши.

Те самые шоло­ховские соловьи, что в «Поднятой целине» отпели Давыдову.

И тут вдруг гудок: из-за поворота дымя­щий буксир тянет баржу, доверху набитую чёрными трубами 1420 миллиметров, для нашего, орен­бургского газопровода. Вот такая получилась звуковая картинка. Старь и новь тихого Дона.

А Шолохов, оказалось, очень интересовался строительством га­зопровода из Оренбурга, каждый день звонил в райком, что нового, добился отвода от газопровода в Вёшенскую.

Каюсь, немного увлёкся. Но так приятно в сё вспомнить! И опять-таки: без Поляничко не было бы и той поездки, и книг, и передач, и воспоминаний.

И ещё деталь, каким Виктор Петрович был «областным иде­ологом», секретарём обкома по идеологии. При нём несколько де­сятков оренбургских художников, писателей, артистов, журнали­стов получили почётные звания и премии, квартиры, мастерские…

Он умел и любил помогать.

Каждый, кто его знал, говорит об удивительном сочетании воли, которую он излучал, воли подчи­няющей, заставляющей – с нена­игранной человечностью.

У него не было пустых глаз. Он умел вни­мательно слушать и принимать дельные мысли и предложения.

 

Один из последних романтиков

Да, при всей его железной хватке и любви рассчитывать всё точно и далеко он был в душе ро­мантиком. И кто бы что сейчас ни говорил, была она, эта романтика комсомольских ударных строек. Вот уже упомянутый Геннадий Карякин.

Поляничко приехал в Оренбург, зашёл к выпускникам 24-й школы. Рассказал о больших делах, разворачивающихся в Гае. И 10-й класс Геннадия Карякина почти в полном составе поехал после выпускного бала работать на эту стройку.

Поляничко подчинялись охот­но.

Гай в самом на чале. Острая нужда в кирпиче. Поляничко со­бирает комсомольцев:

– Понимаю, все вы наломались за смену на стройках, на карьере и шахте. Но – надо. Нам дали не­сколько машин. Кто едет со мной в Орск на кирпичный, иначе строительство в Гае встанет?

И ехали. Ехали с удовольстви­ем, с песнями. А для тех, кто по­зорил коллектив, у Поляничко был и разговор с глазу на глаз, и комсомольский суд чести. Если этот суд решал – всё, уматывай!

Приезжали на стройку всякие, и с недавним уголовным прошлым. На весь Гай был всего один мили­ционер. Но порядок поддержива­ли комсомольские дружины. И в Гае преступности практически не было.

Время выбрало его

Через два десятилетия после Гая и дальнейших постов Виктора Поляничко, как тогда говорили, «взяли в Москву» завсектором пропаганды ЦК КПСС.

Яркий был человек. Такого невозможно не заметить. Мог бы, как многие, делать дальше успешную идеоло­гическую карьеру. Светило стать секретарём ЦК по пропаганде. А там, глядишь, и Политбюро, и что повыше.

Но время было очень неспо­койное – 1985 год. Тогдашнее руководство партии и страны бро­сило именно Поляничко туда, где войны и кровь, где надо быстро принимать точные ответственные решения, уметь договариваться, успокаивать горячие головы, ис­кать компромиссы с разумными противниками. И где тебя будет подстерегать смерть.

Нужен был человек с широким мышлением государственника.

1985 – 1988-й – Поляничко советник при руководителях Аф­ганистана Бабраке Кармале и Наджибулле. Неопределённо: со­ветник. Но все понимали, что ему приходилось решать сложнейшие военные и политические вопросы в отсталой стране, раздираемой противоречиями. И чувствовать себя ответственным за каждого нашего стриженого мальчишку-солдата под пулями в горах, уще­льях и на перевалах.

1988 – 1991-й – второй секре­тарь ЦК компартии Азербайд­жана. Армяно-азербайджанский конфликт. Снова, но уже на совет­ской земле, огонь и кровь, кото­рые не известно, как остановить. Три покушения на Поляничко. Контузия.

И Северный Кавказ. Полянич­ко – глава временной администра­ции в ранге заместителя пред­седателя Правительства России. Снова кроме изучения военного дела глубокое познание местных языков, обычаев, религии, того, что есть душа народа.

 

Погиб на посту

Страшный день 1 августа 1993 года. Виктор Петрович едет на личные переговоры с одним из руководителей того, что мягко называлось оппозицией. От Вла­дикавказа еле заметная дорожка ведёт недалеко, на восток, в село Тарское Пригородного района, спорного между осетинами и ингушами. Горы, буковый лес, речушка Кажчибос, глухомань.

И вдруг плотный автоматный огонь с трёх сторон. Засада. Уби­вали профессионалы.

В теле По­ляничко судмедэкспертами было обнаружено 15 огнестрельных ран. Убийство до сих пор не рас­крыто.

И, боюсь, как некоторые убийства, не будет раскрыто ни­когда.

Странные обстоятельства ему сопутствовали, со многими «по­чему». Почему Поляничко поехал в обычной жёлтой «Волге», легче цели на глухой дороге в зелени не найдёшь? Почему вся охрана вице-премьера России – это не­сколько солдат, и тоже в обычной машине позади? Где положенные бронетранспортёры впереди и сзади и хотя бы взвод охраны?

Предательство своих? Месть разных боевиков, которым Поля­ничко в своё время мог насолить?

Представляется очень заслу­живающей внимания и такая версия: Поляничко объявил о создании финансового отдела, который будет анализировать, куда деваются миллиарды, кото­рые страна вбивает в Северный Кавказ? Этого боялись и не могли допустить многие местные князь­ки.

И Виктор Петрович не мог не погибнуть.

 

И снова о «Реке весны», реке жизни Поляничко

Где бы он ни был, это прежде всего его молодость, Урал и Гай: «Есть на карте нашей страны город, который дорог мне так же, как город детства. Это – Гай. Рождался огромный комбинат. Рождался город.

Всё было пер­вым. Первый дом. Первый флаг и первая звезда, зажжённая над первым объектом. Первая аллей­ка и первый скворечник. Первые поцелуи. Первые новорождённые.

Беспокойное время связало меня с первой палаткой. Для нынеш­ней молодёжи всё это уже стало историей. Кто-то преувеличит её. Кто-то недооценит. Но всякий приведёт в пример современни­кам жизнь и труд первых строителей Гая. Потому что для тех, кто живёт ныне в городе юности, палатка первых строителей стала реликвией, символом мужества и стойкости».

* * *

Есть хорошее изречение: «Бог определяет только длину жизни. Широту же её, её наполненность определяет сам человек».

Широка была 56-летняя река жизни Виктора Поляничко.

 

Вильям Савельзон