С потолка прямо на голову падают тараканы, на грязном кухонном столе тарелки с остатками засохшей еды, на полу – кучи мусора, в комнатах спёртый воздух. Обычная картина из жизни неблагополучной семьи. Но на этом фоне всегда выделяются дети.
По словам Аяза Муртазина и Екатерины Кожемякиной, инспекторов по делам несовершеннолетних отдела полиции № 2 МУ МВД России «Оренбургское», у таких мальчишек и девчонок почему-то есть особо сильная привязанность к горе-родителям. Они защищают их до последнего, хотя на самом деле даже не знают, что такое родительская любовь.
Не хочешь учиться – иди работать
Первый сигнал в отношении Татьяны инспектор Аяз Муртазин получил из школы, где учится её дочка Оксана.
– Семья в поисках лучшей жизни два года тому назад переехала в Оренбург из района. Девочка пару дней ходила на занятия, а потом перестала, заявив, что её там не принимают. Классный руководитель же утверждала, что в школе с Оксаной общаются вполне нормально, – рассказывает Аяз Камилович. – Причём мать отнеслась спокойно к тому, что её старший ребёнок не ходит на учёбу.
Вскоре Татьяна, уже имеющая судимость, попала на год в места лишения свободы: украла у соседки банковскую карту и обналичила крупную сумму. На это время опекунство над всеми тремя детьми взяла бабушка. Проблемы с посещаемостью школы сразу исчезли, да и успеваемость Оксаны повысилась.
В августе мать вернулась домой, а вместе с ней и проблемы. Снова стала выпивать и даже пропала на 10 дней, её объявили в розыск, но, оказалось, она просто отмечала освобождение. А Оксана снова перестала ходить на уроки.
В однокомнатной квартире на проспекте Победы ютится вся семья, в том числе и бабушка. Когда мы пришли с проверкой, Оксана, перешедшая в 9-й класс, была дома.
– Я не могу ходить на уроки, учителя объяснять не умеют, – заявила она. – С ними только на двойки учусь. Останусь на второй год и перейду на домашнее обучение в другую школу.
Мать тоже сидит дома, якобы занимается разрешением школьных проблем дочки, поэтому ей не до работы. Хотя, по словам инспектора, учителям Оксаны она прямо сказала: «Нечего ей учиться, пусть работать идёт».
– Конечно, видно, что мать неблаготворно влияет на детей, – комментирует Аяз Муртазин. – Но лишение родительских прав – это крайняя мера, и органы опеки и попечительства идут на неё редко, когда есть хотя бы 5 – 6 административных протоколов. Сейчас я жду вступления в силу судебного решения об изъятии из семьи пятерых детей. Матери 30 лет, как ни приедешь с проверкой, она всё время пьяная, дома антисанитария. Старшая дочка уже понимает, что их ждёт, и очень болезненно к этому относится. Для детей лишение мамы или папы родительских прав всегда настоящая трагедия, они боятся потерять то малое, что имеют.
Год условно и браслет на ногу
Сообщение из школы-интерната о том, что два брата- первоклашки пропускают уроки, поступило в полицию в марте. Когда Екатерина Кожемякина занялась этой семьёй, выяснилось много обстоятельств. Оказалось, мальчики приступили к занятиям лишь в ноябре, причём один из них с опозданием на два года. Оба были совершенно не подготовлены, речь даже не об их абсолютной безграмотности. У детей не было ни малейшего представления о культуре поведения. Медкомиссию с детьми проходила бабушка, канцтовары купила знакомая.
Заставить Галину отвезти сыновей в интернат – одно дело, совсем другое – суметь передать ей мальчиков обратно – на выходные или праздники. Женщина считала, что теперь государство должно заботиться о них и полностью обеспечивать, тем более что у неё на руках остался ещё один маленький ребёнок. Галина, как выяснилось, большая любительница выпить, нигде не работает и уже привлекалась к уголовной ответственности за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. На днях ей по этой же статье был вынесен очередной приговор: дали год условно и вменили ходить в браслете ограничения свободы.
Когда-то Галина жила с детьми в доме на улице Степной, пока он не стал непригодным. Дом не только не ремонтировали, в нём даже не убирались, постоянные гости и нескончаемое веселье потихоньку разрушали не только её жизнь, но и жильё. Сожитель Алексей сжалился и забрал всю семью к себе, он проживает на соседней улице. Туда-то мы и поехали.
Когда спускались в полуподвальное помещение, было жутковато. Коридор совмещён с кухней, одна из комнат, похожая на чуланчик, выделена для троих детей, помещение побольше – для взрослых.
– Не знаю, где она, вроде в магазин за хлебом пошла, – не поднимаясь с дивана, пояснил мужчина.
Мы вышли на улицу, Екатерина Михайловна принялась звонить Галине. Когда та взяла трубку, заявила, что дома.
После расспросов выяснилось, что она ушла на улицу Степную, где проживала раньше.
Подъезжаем по новому адресу. Со стороны дом кажется нежилым, в окнах выбиты стёкла. Пробираемся по коридору: кучи мусора, жуткие запахи выбивают слёзы из глаз. Среди проломленных перегородок и развалившейся мебели сидели трое детей Галины. Оказалось, она умудрилась сдать дом, видимо, своей закадычной собутыльнице, и пришла пожаловаться на жизнь.
По словам матери, дети не в интернате, необходимо пройти медкомиссию. Хотя должна была сделать это ещё до начала учебного года.
– Надо их мочу принести в специальных баночках, они стоят по 19 рублей, у меня нет таких денег, – плакала Галина.
Заставив женщину собрать и увести из дома детей, инспектор пообещала купить и привезти ёмкости для сдачи анализов.
– Деньгами ей давать нельзя, – по дороге комментирует Екатерина Михайловна. – Хотя иногда, бывает, не выдерживаешь, даёшь на хлеб или проезд, только и надеясь, что так и будет.
«Верю до последнего»
Далее едем на улицу Гусева. Семья ютится в арендуемой крохотной пристройке. С улицы сразу попадаешь на кухню, а оттуда в единственную комнату, в которой даже окон нет. 34-летняя Светлана была дома с двумя детьми, старший – в школе. Сложно понять, как, собираясь вместе, они умудряются здесь размещаться. Всё на расстоянии вытянутой руки. Увидев гостей, хозяйка немного растерялась, принялась складывать разбросанное по кровати бельё.
В поле зрения правоохранителей семья попала год тому назад по сообщению из коррекционной школы, которую посещает средняя дочка, – её уже давно не было на занятиях.
– Выехали на место жительства, оказалось, у девочки лишай, – рассказывает Екатерина Михайловна. – О детях заботились посторонние: знакомая Светланы купила медикаментозное средство от лишая. Другая, когда заразился второй ребёнок, побрила и мальчиков, и девочку наголо. В конце учебного года я снова узнала, что её дочка не посещает занятия, приехала – оказалось, у неё появились вши.
В доме нет ни ванны, ни раковины, раздельных спальных мест, туалет на улице, дети гуляют сами по себе. Сложно в таких условиях что-то не подцепить. Хотя главная причина – в материнском равнодушии. Старший 9-летний сын раньше учился в кадетском классе. Мальчик подавал надежды, были успехи. В прошлом году у Светланы появился сожитель, стали часто выпивать вместе, к тому же мужчина на тот момент сидел без работы, и его надо было содержать. Мать сократила расходы на детей, перевела сына в обычный класс. При этом и сама не работает, на наставления инспектора устроиться хотя бы уборщицей отвечает: «Полы мыть не умею».
Не часто у инспектора появляются поводы для радости, но всё же бывают. Екатерина Кожемякина вспоминает женщину, много лет стоявшую на учёте. Она кое-как воспитывала сына, а потом, когда тот вырос, в позднем возрасте родила дочку. В школе у первоклашки начались проблемы с посещаемостью, мамаша вновь попала под контроль стражей правопорядка. Но Екатерина Михайловна только два раза привлекла женщину к административной ответственности, мать боялась потерять девочку, она была для неё желанной. Закодировалась, устроилась на работу, привела себя в порядок, даже маникюр стала делать, и вскоре была снята с учёта.
– Бывает, с одними достаточно лишь поговорить, и они начинают по-другому относиться к жизни, понимают угрозу потерять детей, – говорит Екатерина Кожемякина. – Других же ничто не останавливает. Но я всегда до последнего верю, что каждый может исправиться.
Жанна Обломкина