10 °C
Зачем нам Сирия? Стоит ли терять своих солдат? Тратить деньги, когда в стране своих проблем хватает? Эти вопросы часто задают пристрастные западные критики, обыватели всех мастей. Надо ли им отвечать? Да, надо.
В прошлом году в Оренбургской области возбуждено 19 уголовных дел «с террористической окраской». В том числе в отношении 3 вербовщиков и 6 участников ИГИЛ (террористическая организация, запрещённая в РФ). Может быть, вы были соседями или встречались с ними на улице. Может быть, у них были планы на вашего сына, брата, дочь или сестру.
Есть такой термин – война профессионалов. Сегодня весь мир видит, как её ведёт Россия в такой далёкой от нас Сирии. У нас есть опыт, приобретённый за десятки лет контртеррористических операций (КТО) в Афганистане и Чечне. О том, зачем нам нужны были эти военные действия и к каким итогам они привели, поговорим с профессионалами, которые знают ответы на эти вопросы.
Афганистан
Советские войска по просьбе афганского правительства были введены 25 декабря 1979 года. Вывод войск завершился 15 февраля 1989-го.
14 467 человек погибло.
Потери советской техники: 118 самолётов, 333 вертолёта, 147 танков, 1314 бронемашин, 11 369 грузовиков и бензовозов, 510 инженерных машин и 433 артиллерийские системы.
Из Оренбургской области в Афганистан отправились 6 тысяч человек. 368 погибли.
Алексей ЧАПЛЫГИН, полковник ФСБ в отставке:
– До сих пор идут споры, был ли смысл вводить туда войска. В 1978 году, когда в Афганистане произошли перевороты, правительство стало ориентироваться на США и Пакистан. Планировался ввод на территорию государства войск НАТО. Что это значило бы для нас? В границах СССР – у Узбекистана, Туркменистана, Таджикистана – обустроились бы базы НАТО. Это было пресечено заключением союзнического договора между СССР и Афганистаном, кстати, после 20 обращений афганского правительства с просьбой ввести войска. Думаю, тут уже можно самим ответить на вопрос, была ли такая необходимость?
17 сотрудников оренбургского управления комитета госбезопасности были отправлены в Афганистан за эти 10 лет. Стрельников занимал пост заместителя руководителя представительства КГБ в Афганистане. Напрямую общался с руководством республики, с боевиками. Оренбургский офицер Якушев прошёл спецподготовку в разведшколах. Изучил пушту, английским владел в совершенстве. Работал с лидерами бандформирований, с предводителями племён. Выявил много пакистанских разведчиков, обнаруживал перебежчиков, которые в афганской армии вели подрывную работу.
Без вклада наших офицеров не построило бы афганское правительство национальную армию, органы полиции.
– А конечная цель была достигнута?
– Нет. Сегодня США, Пакистан, Франция, Англия – на афганской земле. Экономика СССР рухнула, 800 миллионов долларов, которые мы ежегодно тратили на операцию в Афганистане, у нас просто не было, содержание такой армии – до 104 тысяч человек доходило присутствие – было Союзу не по карману.
Тем более, уже произошёл раскол, СССР разваливался. Войска вывели, помочь афганскому правительству не получилось. До сих пор там присутствует «Талибан», оппозиция сильна, война продолжается. Более того, ситуация сегодня ухудшилась – среди оппозиции всё сильнее становятся силы ИГИЛ. А у них какая цель? Проникновение в те же Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, чтобы создать там мусульманское государство со своей преступной идеологией.
– Значит, ИГИЛ может прийти к нам?
– Это их первостепенная задача – окружить нас плотным кольцом.
Чечня
Первая кампания: декабрь 1994-го – август 1996 года. Официально именовалась наведением конституционного порядка.
Вторая кампания: август 1999-го – апрель 2009 года. Контртеррористическая операция.
Александр МОТЫЛЁВ, полковник ФСБ в отставке:
– В первую чеченскую кампанию мы вообще не понимали, что происходит. Началось всё с распада Союза и слов Ельцина: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». И процесс пошёл. Национальные окраины стали организовывать свои министерства иностранных дел, обороны. Такие были в Чеченской, Татарской, Башкирской республиках. В Чечне произошёл госпереворот, генерал Дудаев захватил власть. Наш коллега Юра Афанасьев рассказывал, как захватили здание КГБ. Боевики подъехали к зданию на грузовиках, все с автоматами, а на вахте сидит прапорщик с табельным пистолетом.
Я сам не раз сталкивался с непониманием боевых задач высшим руководством. Прилетаю в Моздок, сообщают – со мной хочет поговорить чеченец. Он мне рассказывает, где прячутся боевики, сколько их, какое оружие. Я его пригласил в Грозный. Сам по прилёту – к начальнику отдела по борьбе с терроризмом, говорю, готов вас свести с человеком, который в курсе всех движений боевиков. Что в итоге? Товарищ полковник поручил борьбу с террористами в Грозном молодому, неопытному оперу Васе, который буквально несколько дней назад приехал из Тюмени.
Да там, по официальным данным, сигналов о терроризме за полгода было в разы меньше, чем у нас в Оренбургской области. Во время войны, в Чечне!
Если вспомнить те события, участником которых мне довелось стать, это тоже свидетельство того, насколько мы были не подготовлены. Это было просто самоубийством – служба безопасности в самом центре Грозного, в эпицентре боевых действий чеченских террористов, оказалась ничем и никем не защищённой. При этом поступала информация о том, что боевики готовятся захватить город. Но к тому времени вывели все войска – Ельцин собирался избираться на второй срок и заявил, что война в Чечне закончилась.
Под видом демонстрантов боевики вошли в город. Мы спрашиваем по рации – что нам делать? Отвечают, решение пока не принято. Нас убивают, но решение пока не принято, понимаете? Мы не боевое подразделение, мы – контрразведка, «пиджаки», все с табельным оружием, два пулемёта на всё общежитие. Долго не могли найти человека, который бы пулемёт зарядил. В это время нас расстреливали профессиональные бойцы.
Первая чеченская кампания – только начало борьбы с терроризмом. Потом был заключён Хасавюртовский договор, мы будто даже признали независимость Ичкерии, провозглашённой на территории Чечни. Но боевики снова пошли расширять свои границы, попытались войти в Дагестан. Тогда уже российские власти начали понимать, что нужны конкретные действия. Тогда и дали старт КТО в Чечне.
Борис КРАВЦОВ, подполковник ФСБ в отставке:
– Вторая кампания изначально шла, как и первая. Все ведомства тянули одеяло на себя. Каждый хотел отличиться – сколько оружия изъяли, сколько задержали террористов, сколько уничтожили.
Но всё-таки во время второй кампании руководители российских силовых ведомств научились взаимодействовать. Войсковой группировкой тогда командовал генерал-лейтенант Баранов.
Александр МОТЫЛЁВ:
– Фактором победы стал удачный выбор Путина. Мы научились вести боевые действия в условиях партизанской войны, потом сделали ставку на чеченское правительство. Руководить прокремлёвской администрацией стал Кадыров. Да, в прошлом и он, и его сын были боевиками. Однако Ахмад был авторитетнейшим человеком. Это сыграло решающую роль в наведении порядка.
Ну, и если бы мы не вложили деньги в Чечню, не навели бы там порядок. Для этого отстроены небоскрёбы. Для этого создан футбольный клуб «Терек». Для этого развиваются единоборства.
Алексей ЧАПЛЫГИН:
– Вложение денег в Чечню – это наша с вами безопасность. Надо было выстраивать политику примирения, направленную на поддержку государственной власти.
«Аль-Каида» засылала на Кавказ своих наёмников. Они учили чеченских боевиков, называли это партизанской войной. В Афганистане моджахеды так и говорили – ваши генералы не могут с нами воевать, партизанская война им незнакома. Русские привыкли к масштабным действиям. Действительно, изначально мы проигрывали в этом отношении. Как раз во время второй чеченской кампании и пришло понимание того, как правильно вести военные действия.
В Чечне создавался центр, целью было отрезать территории, где проживают приверженцы ислама, от остального мира. А дальше – проникнуть уже внутрь России. Через Татарстан, Башкортостан.
Борис КРАВЦОВ:
– Действительно, первые попытки создания ИГИЛ были как раз на Кавказе. Тогда это было пресечено на корню. А то имели бы в России результат, как сейчас в Сирии.
К нам и раньше пытались проникнуть радикальные террористы – и в XIX, и в начале XX века. Это не наша болезнь, явление привнесено в страну извне, после Великой английской буржуазной революции, французской революции, когда гильотины работали без остановки. Это в просвещённой Европе, которая сегодня пытается нас учить.
В России эсеры начали террор, были случаи, но – точечные, направленные на власть. К началу Первой мировой с ними было покончено благодаря усилиям спецслужб.
Александр МОТЫЛЁВ:
– В советское время мы тоже должны были бороться с проявлениями терроризма. Был один инцидент – взрыв трамвая в Челябинске. Были жертвы. Два года следствие шло, не могли найти террористов. В итоге оказалось, никакой это не теракт: муж пытался жене отомстить за измену. Не было терроризма в СССР. А знаете, почему? Наши границы были закрыты. Контроль был во всём, что касалось безопасности.
Борис КРАВЦОВ:
– А сегодня угроза – у наших границ. На территории России пытаются внедрить радикальные идеи. В мире действует настоящее террористическое государство, с которым никак не получается справиться. У Европы опыта противодействия этой угрозе нет. Но у нас он есть, мы научились в Чечне.
– И как с этим бороться?
Алексей ЧАПЛЫГИН:
– Только так, как мы работаем в Сирии. Или они переходят на цивилизованные способы сосуществования со всем миром, или их надо уничтожать. Новые поколения, которые с 3 лет держат в руках оружие, переубедить очень и очень сложно. Не идут на сотрудничество – значит уничтожить окончательно эту заразу. Это позиция нашего президента и сирийских властей.
Факт
За 1991 – 1993 годы в Оренбурге ФСБ было возбуждено 4 уголовных дела по незаконному хранению оружия, МВД – 8 дел, прокуратурой – 1. Изъято 77 единиц нарезного оружия, 2 зенитно-ракетных комплекса «Стрела», 2 гранатомёта, 15 гранат. Этим арсеналом можно было вооружить роту профессиональных бойцов.
Татьяна Богатенкова
