«Они просто дети…»

Не только и не столько дверной про­ём, через который должна свободно прое­хать инвалидная коляска ребёнка, звуко­вые указатели для слабовидящих детей и отсутствие тьюторов (сопровождающих) становятся главными препятствиями для инклюзивного образования (фр. inclusif – включающий в себя; обеспечивающий всем равные возможности для обучения).

Основной барьер для успешной интегра­ции особых детей в школьное сообщество – наше отношение к ним.

В школах области по программе «До­ступная среда» уже шесть лет совместно обучаются обычные дети и сверстники, имеющие ограниченные возможности здоровья. Каковы плоды школьного инклюзива и всем ли особым детям это подходит? Для разговора на эту тему в клубе газеты «Оренбуржье» собрались заинтересованные в этом вопросе гости.

 

Ольга Кокорева, учитель началь­ных классов школы села Подгородняя Покровка Орен­бургского района:

– В моём первом классе учится Ки­рилл с диагнозом ДЦП, передвигает­ся он на носочках. С самого первого дня я и школьный психолог наблюда­ем за ним. Маль­чик чувствует себя комфортно, дети относятся к нему дружелюбно. Ки­рилл справляется со школьной програм­мой, умеет планиро­вать время и ставить перед собой задачи. Единственное, что нас немного беспокоит, – это перемены между уроками, когда бывает большое скопление учеников и может произойти столкновение. Конечно, бывало, что не­нароком толкали. Мы тут же объясняли ребятам, что по отношению к Кириллу надо быть особенно осторожным. Во второй четверти организуем для него занятия в сенсорной комнате. Думаю, что в школьную жизнь он благополучно вписывается.

 

Татьяна Сенцева, жительница села Подгородняя Покровка, мама Кирилла:

– Сын пришёл в первый класс уже подготовленным. Компьютерные игры мы ставили дома только те, которые развивали логику и память. В обычном детском садике с ним занимались ин­дивидуально, дети его приняли, даже помогали умываться.

Самому Кириллу всё интересно, всё хочется попробовать. В школе он стано­вится ещё активнее, уже и песню с микро­фоном спел перед большой аудиторией. А ведь когда-то я была просто раздавлена известием о том, что у меня родился не такой, как у всех, малыш. Первые дни после роддома боялась выйти на улицу. И сколько ещё таких мам, которые закры­ваются от внешнего мира и живут только своей болью, не веря, что их ребёнок сможет состояться как личность?

Мой совет – не терять времени и сразу начинать усиленно заниматься с ребён­ком, и тогда он сможет учиться даже в обычной школе.

 

Людмила Сидорова, мама особого ребёнка из Оренбурга:

– Семья – это ещё не всё. Решающую роль играет поддержка окружающих. Я очень благодарна родителям детей, которые учатся в нашей школе, за то, что они воспитывают их терпимыми к чужим физическим недостаткам. Например, я с дочерью только ещё выхожу из-за угла к школе, а нам ребята уже открывают дверь. Иногда помогают Ксюше донести мешок со сменной обувью. Бывает, про­сто так подходят и спрашивают, как та себя чувствует. Она уже в седьмом классе, учиться ей очень нравится.

 

Елена Сидоренко, мама особого ребёнка из Оренбурга:

– У нас барьеры начали возникать ещё с роддома, где врачи предложили мне отказаться от дочери. У неё был по­рок сердца, несовместимый с жизнью, и синдром Дауна. Когда мы проопериро­вали Лизу в Москве, здесь, в Оренбурге, никто не брался снимать швы, боялись ответственности.

В детском садике на Туркестанской, куда мы хотели записать ребёнка, дали понять, что вид моей дочери будет портить общие фотографии остальных детей. А теперь сложность возникла в коррекционной школе. Соседка по парте возмущается: «Лиза не такая, как я, поче­му она ходит к нам?» Что же говорить об обычных школах? Ребёнок с серьёзным нарушением или особенностью интел­лекта там просто не выживет. Тем более что в обычных школах нет дефектологов и логопедов.

Эта реальность могла бы быть другой, но только в том случае, если бы за дело взялись власти и выстроили продуман­ную политику интеграции ментальных инвалидов в городскую среду. Ну что мешает чиновникам хоть раз поиграть в футбол с нашими детьми, а потом вместе попить чаю с пирожками? Организуйте такой праздник, снимите видеоролик, покажите его жителям города! Пусть на­пишут про это в газетах, люди начнут по­нимать, что ЛЮБЫЕ дети – просто дети. И постепенно общество станет меняться.

Теперь моя Лиза будет учиться на дому. Но инклюзия, как вовлечение в общую социальную среду, у нас всё равно получится. В Оренбурге создано сообще­ство родителей детей с синдромом Дауна. Мы ставим спектакли и мюзиклы. Нас поддерживает руководство областного Дворца творчества детей и молодёжи имени Поляничко. Наши дети успешно выступают на сцене дворца культуры «Строитель», и их здоровые сверстники аплодируют стоя. Это нам вполне заме­няет школьную социализацию.

 

Екатерина Тропынина, началь­ник отдела охраны прав детей и спе­циального обучения министерства образования области:

– У всех родителей особых детей есть выбор. Они могут отдать ребёнка в обычную школу, коррекционную, обучать на дому. И если здоровье совсем не позволяет посещать уроки в школе, мы рекомендуем приводить ребёнка хотя бы на школьные спектакли, встречи с интересными людьми во время классных часов.

Кстати, введение инклюзивного об­разования вовсе не означает упраздне­ние коррекционных школ, как иногда думают. В области за последнее время не закрылась ни одна такая школа. Мало того, они нам очень нужны, поскольку на их базе часто проводится обучение учителей общеобразовательных школ.

Да, сегодня далеко не все учителя гото­вы работать с детьми, имеющими ограни­ченные возможности здоровья. Обучение педагогов длится от 72 часов и более. Для таких занятий мы их собираем на четырёх площадках области: в Оренбурге, Орске, Бузулуке и Бугуруслане. Также проводятся очно-заочные курсы по федеральной про­грамме «Доступная среда».

 

Светлана Щербак, директор школы в селе Подгородняя Покровка:

– Наш педагог Анастасия Акзамова как раз окончила эти курсы. Сейчас она учитель по адаптивной физической культуре. С особыми ребятами проводит такие индивидуальные занятия, каких нет даже в Оренбурге. Например, у Ки­рилла видна положительная динамика. И я очень верю в то, что он будет лучше опираться на ступни.

Бывают случаи, когда, к сожале­нию, болезнь даёт обострение и пре­бывание ребёнка в таком состоянии становится опасным для других детей. Ведём переговоры с родителями, со­вместно ищем вы­ход. Как правило, ребёнка переводят в коррекционную школу, и там он раз­вивается не хуже, чем в обычной. И мы искренне раду­емся его успехам.

 

Ольга Фроловская, заведующая дневным психотерапевтическим стационаром для детей областной клинической психиатрической боль­ницы № 1:

– Глубоко убеждена в том, что обучаться должны все дети. Вот только где и в каком объёме – вопрос индивиду­альный. Если говорить об инклюзивном образовании, то обычным детям это даёт прививку доброты, заботы и внимания, а детям с какими-либо нарушениями позволяет находиться в здоровой среде сверстников, социализироваться. Очень важно, чтобы не только особый ребёнок, но и его родители получали регулярную психологическую или психотерапевтиче­скую помощь. В Оренбурге её бесплатно оказывает центр семейной психотерапии по адресу: улица Пролетарская, 153, теле­фон 40-20-16.

 

От редакции

С одной стороны, школьный инклюзив – в какой-то сте­пени возвращение к давним временам, ведь человеческая цивилизация была изначально зарождена инклюзивной. То есть сосуществовали все вместе – и здоровые и больные. Сейчас, когда за много веков наше сознание проросло тем, что людей поделили на нормаль­ных и ненормальных, инклюзивное образование – некая встряска для моз­гов и испытание чувств. И совместное обучение здоровых и особых – первый шаг на пути к настоящей гуманности и справедливости.

194 школы в Оренбургской области ведут инклюзивное образование в рамках программы «Доступная среда».

Инна Ломанцова