19 °C
Экстремизм меняет формы и содержание своих идей. Скинхеды перестали брить головы и носить только чёрное. Точнее, не только они стали так делать.
Ещё не все жертвы керченского стрелка выздоровели и не всех погибших оплакали. Идеи ненависти обретают новые символы, и уже не только свастика олицетворяет её.
Мальчика больше нет
Это случилось в прошлом году в Оренбурге. После очередной ссоры с матерью он зашёл в свою комнату, и более живым его никто не видел. Мать ничего не услышала, потому что мыла посуду на кухне – вода шумела.
Ему было всего 17 лет. Сергей Николаев (имя изменено) – симпатичный парень – высокий, с правильными чертами лица. Учился в техникуме. Обычная семья, каких в нашем городе тысячи. Мать разведена, болеет диабетом, работает за маленькую зарплату, пытаясь поднять двоих детей (у Сергея была ещё и младшая сестра).
Сестра училась хорошо, а Серёга – плохо. Мать возлагала большие надежды на младшую, жалела её, как могла, баловала. А с Сергеем не справлялась. На строптивого подростка не хватало сил и терпения. А у кого их хватает?
Возраст такой – всё против, все кругом враги.
Но причиной трагедии стали не отношения с матерью. Был другой маркер. На страничке в социальной сети у Сергея много фотографий с девушкой. А кроме этого – паутина, черепа, чёрные балаклавы, берцы, плохие стихи про борьбу с нацменами и превосходство нации. Сергей симпатизировал идеям националистов.
В поле зрения правоохранителей он попал за год до самоубийства. Был у Сергея приятель Роман. Тому даже на учёбу в техникуме ума не хватало. Решили приятели действовать, «очистить землю русскую» от нашествия азиатского.
Только жертву выбрали неудачно. Хотели напасть на студента ОГУ, но молодой казах не только смог дать отпор нападавшим, но ещё и синяков им понаставил веткой дерева, так удачно попавшейся под руку. Дальше – следствие, слёзы матери, суд. Только вот приговор об условном сроке выслушал один Роман.
За репост в соцсетях
«Мерзость какая», – прокомментировал молодой либеральный политик предложение создавать добровольные кибердружины в вузах Оренбурга. Только вот не пояснил, что именно мерзкого в этом.
Не нравится слово «дружина»? Ассоциации с советской системой ценностей или сразу с «доносами 37-го года»? Только вот сейчас уж точно не 37-й год. И санкции за возбуждение ненависти по национальному, религиозному или социальному признаку вовсе не те.
Есть даже пояснение Верховного суда, что критика в адрес национальных и иных меньшинств не может считаться экстремизмом. Для того чтобы следствию сегодня возбудить уголовное дело или административное производство по этой статье, нужно очень постараться и доказать периодичность призывов, а также социальную опасность.
Весь ажиотаж по поводу того, что в России сажают за репост в социальных сетях, – это всего лишь элемент либеральной пропаганды. Более того, в конце прошлого года 282-я статья УК («Экстремизм») была частично декриминализирована. Так что должны делать правоохранительные органы для того, чтобы пресекать ненависть, готовую перерасти в действие?
Не солярные символы
В Оренбургском аграрном университете плановое мероприятие. На встречу приглашены преподаватели оренбургских вузов, сотрудники полиции, прокуратуры. Собрались для того, чтобы понять, что же это такое – экстремизм и в каких случаях стоит начинать тревожиться о студентах серьёзно.
Артём Бекеев, замначальника Центра противодействия экстремизму УМВД по Оренбургской области, рассказывает аудитории:
– Нужно помнить, что не всё, что является экстремизмом, становится преступлением. Начнём с того, что само понятие «экстремизм» – это приверженность к крайним мерам или взглядам. Возбуждение ненависти по национальному или религиозному признаку. Бекеев проводит практически ликбез. Оказывается, не все педагоги знакомы с той же нацистской символикой. И даже если увидят что-то на партах, в тетрадях своих студентов, могут и не заподозрить неладное.
– Свастика всем знакома. Как правило, молодые люди начинают высказывать мнение, что это просто солярный символ. Но мы с вами должны знать, что свастика, вписанная в белый круг на фоне алого знамени, – это однозначно нацистская символика. Две стилизованные молнии.
Видели в городе в виде граффити? Я видел, у меня автоматически глаз цепляется. Это руна Одал (на мониторе за спиной лектора та самая нацистская символика). Использовалась как символ 7-й горной дивизии СС. Я такую заметил на остановке Степана Разина.
Может быть, вам встречались цифры 14/88? Это зашифрованное послание фразы американского националиста Дэвида Лэйна о сохранении белой расы. В этой фразе 14 слов. А 88 в этом случае – зашифрованное «Хайль Гитлер».
Артём Бекеев просит обратить внимание на то, что молодые люди, которые уже симпатизируют идеям национализма, как правило, ведут себя вызывающе, часто спорят со сверстниками и преподавателями на тему достоверности истории, говорят, что Гитлер на самом деле просто хотел спасти Германию от коммунизма и от экономического кризиса.
Как правило, носители этих идей агрессивно настаивают на том, что евреи навязали Руси христианство. Категоричное мнение не запрещено, но должно вызывать беспокойство.
Доморощенные «колумбайнеры»
Последние пару лет наблюдается устойчивый феномен самовербовки молодёжи. Если раньше радикальные группировки имели центр и региональных координаторов, то теперь молодёжь самостоятельно находит в Интернете всю необходимую информацию и группы себе подобных.
За минувший 2018 год только полицией было составлено около 70 протоколов о правонарушениях на почве экстремистских идей. Но меняется не только структура вербовки. Меняются и сами идеи. Новым кошмаром для России стали «колумбайнеры». Последний шокирующий случай до сих пор помнит вся страна.
Владислав Росляков, взорвавший керченский колледж и расстрелявший студентов, был одним из тех, кто считает идею ненависти к себе подобным способом заявить о себе. В 1999 году старшеклассники Эрик Харрис и Дилан Клиболд в школе «Колумбайн» убили 13 и ранили 23 человека. Керченский стрелок копировал их акт массового убийства. Секретарь Совбеза России Николай Патрушев недавно привёл обобщённую статистику: за 2 года в
18 регионах России произошло 24 преступления с использованием оружия и взрывных устройств в учебных заведениях. Если усреднить, как любит статистика, получится по разу в месяц. Увы, по данным центра «Э», и в Оренбурге есть школьники и студенты, симпатизирующие этому акту насилия. Нередко сторонницами керченского стрелка становятся девушки. Как определить, что подросток подвержен идее?
В социальных сетях появляются фото теракта в Керчи, фото и видео трагедии. Девушки меняют свои данные, приписывая себе фамилию Харрис или Клиболд. Ну а если на страничке появились группы, где обсуждается оружие, то пора принимать меры. Только вот кто это должен делать?
Нам никто не должен
Школа как будто не обязана заниматься воспитательным процессом. Педагоги должны только выполнять учебный план и следовать госстандарту. Родители? Не всегда успевают следить за взбунтовавшимся чадом. Да и могут молодые люди талантливо скрывать от родни свои опасные настроения. Полиция? Официально «колумбайнеры» подпадают под какую-либо статью Кодекса только по факту преступления.
Националистов можно оштрафовать или судить лишь после систематических агрессивных выпадов. Полиция приглашает к сотрудничеству сознательных волонтёров, но почему-то некоторым такие инициативы кажутся «мерзостью».
В советской системе воспитания и образования подобные трагедии были невозможны даже теоретически. Вся система была направлена на формирование коллективного труда, творчества, сознания.
Теперь мы живём в мире свободных индивидуалистов. Так, может быть, стоит помочь нашим детям осознать, что быть внимательными друг к другу – нормально. Это забота и безопасность в обществе.
Статистика школьных трагедий говорит о том, что в системе образования что-то идёт не так. Нужны меры, а их нет. После каждого кошмарного преступления, когда дети убивают детей, об этом говорят на всех уровнях, но не предпринимают действенных мер. Максимум – усиливают охрану в школах и нанимают психолога на крошечную зарплату.
Защитникам свободы самовыражения без ограничений и контроля, наверное, стоило бы помнить, что у радикальных идей и ненависти больше нет географических границ. И речь сейчас идёт вовсе не о сирийском конфликте.
В октябре прошлого года 17-летний Михаил Жлобицкий совершил самоподрыв в здании ФСБ по Архангельской области. Сам погиб, ранил троих сотрудников ведомства. Так вот, следствие установило, что Михаил был приверженцем анархистских идей. По телефону и в Интернете общался с учеником 8-го класса московской школы. В квартире школьника изъяли самодельные взрывные устройства.
В рамках этого же следствия был задержан аспирант МГУ Азат Мифтахов.
У ненависти больше нет возраста «принятия». Дети начали убивать детей и взрослых. И на фоне этой проблемы волонтёрские кибердружины кажутся очень даже отличной идеей.
Потому что лучше предупредить болезнь, чем бороться с её последствиями.
Светлана Сергеева
