16 °C
– В октябре 1995 года я учебку закончил. Вызывает меня ротный и говорит: «Знаю, что у вас в семье горе, знаю, что отец твой сейчас в Чечне. Но офицерского состава не хватает, а ты сержант. Поедешь командиром первого взвода», – рассказывает Олег Берендеев.
Мы с ним почти на каждой пресс-конференции встречаемся. Он наш коллега – оператор U-TV. Кто бы мог подумать, что этот добродушный парень в свитере – потомственный боец.
Мать ничего не знала
Отец – прапорщик, мать – младший сержант артиллерийского полка Тоцкой дивизии. Берендеева призвали в армию в Ростовскую область. Началась первая Чеченская кампания. Отец уехал в командировку, троюродный брат погиб. И вроде бы не должен был Олег попасть туда, но судьба – приказ командира – распорядилась иначе.
– Отказаться я мог. Но упал бы в глазах подчинённых и друзей. И матери написать не мог. Я её знаю. Она бы среди ночи за мной босиком ушла. Видел я в Чечне таких матерей.
Стоим как-то в одной горной деревне после зачистки, а мне навстречу женщина русская идёт. Спрашивает, какой полк, называет имя солдата – живой ли? Я ответил, что живой, а она села и разрыдалась.
Его группа стояла на соседней высоте. Она пошла по улице и, как только за угол свернула, под обстрел попала. Слава богу, жива осталась, – вспоминает Олег.
Так что писал Берендеев матери в Тоцкое, что переболел гепатитом, а потому вместо Чечни отправили его газзавод охранять.
Почти год писал домой, как чистит картошку, людям помогает, с дочкой директора завода флиртует, склады охраняет. Чем больше деталей, тем достовернее. Тем временем…
Всё дело в бронежилете
Привезли в Грозный. Как раз под Новый год. Нестреляных пацанов разместили в казарме. Спали на полу. А в качестве новогоднего подарка получили сгущёнку и снайперский обстрел.
– Вышли покурить, стоим под фонарём. Вдруг хлопок – и рядом штукатурка вывалилась. Не знаю, почему он нас не убил. Мог бы. Наверное, приколоться решил. Мы просто по-тихому оттуда отошли, – сейчас Олег вспоминает это легко, говорит, было не страшно.
У молодых притуплено чувство опасности. Им кажется, что жить будут вечно – всё впереди.
Потом был инструктаж по ведению партизанской войны в населённых пунктах. Полк двигался по территории, начались зачистки. Переброска. Первый бой Берендеев принял в Новогрозненске. Нижний аул прочесали – всё нормально, а в верхнем – боевики. В соседнем подразделении парнишка погиб. В отделении Олега всё обошлось. Дальше – Толстой Юрт, Бамут…
– Поехали в деревню Гихи. Ходим спокойненько. У меня друг Сан Саныч всю войну проездил наводчиком в БМП. Всё видел только в триплекс машины. Говорит: «Возьми меня, я хоть посмотрю». Надел я на него бронежилет, пошли. Сам я без броника. Прапорщику отдал. Уже не помню зачем.
Идём по деревне, паспорта проверяем. Наводчик мой говорит: «Сниму броник, жарко». Я ему отвечаю: «Потерпи ещё минут пятнадцать». Идём дальше. Старики причитают. И тут один дедок говорит: «Ребят, впереди боевики».
Вынесло вместе со стеночкой
– Дальше всё быстро было. Вылетает на нас из-за угла уазик. За рулём бородатый, а с ним дети. Мне по рации говорят, что дети – заложники. Мы за ним. Он в кукурузу. Слава богу, детей отпустил. Идём по деревне, тут снайпер мой стреляет.
Я ему ору: «Ты чего без приказа?» – а он бледный и продолжает стрелять. Поворачиваюсь в ту сторону, а там толпа боевиков бежит. Я залёг возле забора, рядом мой наводчик лежит.
И вижу я, как в замедленной съёмке, что очередь автоматная бьёт. Пули ложатся от моей ноги прямо по нему. Две прямо в поясницу. Из броника пыль выбивают. Спас его этот броник.
Он голову поднимает, смотрит на меня. А я к стенке сарая прислонился. В эту минуту гранатомёт в метре от меня бьёт в стену. Ну, меня в огород вместе с этой стеной и вынесло. Не знаю, сколько я без сознания пролежал. Очнулся, чувствую – устал. Но вроде бы цел. Перестрелку на улице слышу, но всё равно пополз туда. Хоть определить, где свои. Сан Саныч меня увидел, обнимает, плачет. Говорит, что видел, как меня унесло. Думал всё, конец.
Отряд, в котором служил Берендеев, попал в окружение. Сначала сами отстреливались, потом помощь подоспела, авиация начала деревню бомбить. Берендеев продолжал бой и думал о том, что форма у него вся теперь грязная и рваная. Обидно – только новую надел.
Оказалось, что дырки не только на форме. Он был ранен. 13 осколков по всему телу. Был контужен – ребята его откачивали. В полевом госпитале помогли, но последствия контузии стали сказываться. Начались галлюцинации. Берендеев почти довоевал свои два года.
Срок службы закончился в московском госпитале.
Домой
– Отец хорошо сообщил маме про меня. Пришёл с работы и говорит: «Хорошая новость – сын больше не в Чечне». Мама обрадовалась. А когда про госпиталь узнала, сразу сорвалась ко мне. Но я уже выписываться собирался.
Пока в Чечне был, не боялся. А вот когда летел домой, в Россию, накатило что-то. Тревога. Когда в иллюминатор увидел купола храмов, дома, улицы, чуть не расплакался. Чувства такие были! Пусть даже не выздоровею, пусть на полу спать буду, но только бы на родную землю!
После госпиталя Олег долго не находил себе места. Работы нет, денег нет, страна в жестоком кризисе. Хотел уехать снова воевать по контракту. На семейном совете решили, что нужно закончить школу прапорщиков и снова служить. Служил 12 лет. Сократили.
Вспомнил Берендеев, что с юности его увлекала видеосъёмка. Все деньги потратил на покупку камеры. Начал снимать сначала свадьбы, потом и с работой определился. Он вообще парень творческий. Стихи его суровые профессионалы не оценили. Говорят, ни в один стиль не попадают.
А вот проза может оказаться очень интересной. Сегодня наш оператор – отец двух дочерей. Первая родилась 19 ноября – в День артиллерийских войск. Всякое в жизни бывает, может, и продолжится военная династия Берендеевых. Начиная с прапрадеда все поколения были бойцами.
Елена Черных
