Заседание Московского окружного военного суда состоялось в Орске и было закрытым. Подсудимых доставили со всеми возможными мерами предосторожности и под усиленной охраной. Таких судебных процессов на сегодня единицы по всей Российской Федерации. Было заседание в Уфе, в Дагестане и вот теперь у нас, в Оренбургской области.
Следствие длилось почти год. Опрошено более 60 свидетелей. Показания 15 из них легли в основу приговора. Среди свидетелей друзья и соседи подсудимых, а были и те, кто воюет в Сирии.
В начале года официальное заявление о том, что жители Оренбуржья уезжают в Сирию воевать на стороне террористов, вызвало почти шок. Война перестала быть чужой. Особенно опасно, что они вернутся и будут жить среди нас и, возможно, станут проповедниками радикальных исламских идей, вовлекая в свой круг других молодых людей.
И вот они вернулись. Точнее, их вернули в наручниках и отправили в места заключения. Когда впервые обсуждалась эта тема, вице-губернатор Дмитрий Кулагин сказал: «Нам важна каждая душа».
Мы побывали в гостях у родителей одного из осуждённых и узнали, о чём болит душа Галимжана-хазрата и Сагиры-апай.
Нам показали видеозапись приговора. За решёткой в зале суда двое – Камиль Хусаинов и Бауржан Жаксыбаев.
Именем Российской Федерации
Первый острижен почти наголо, нервный, смотрит в пол, от камеры оператора отворачивается, прячет лицо в ворот куртки. На лбу у него какая-то ссадина странной формы.
– Это не ссадина, а мозоль. Такая вот усердная молитва у человека, – комментирует сотрудник спецслужбы.
Прямо иллюстрация к поговорке: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт». Впрочем, дураком Хусаинова назвать нельзя. Все без исключения свидетели отметили, что у него прямо-таки дар убеждения. А с дарами божьими нужно обращаться бережно, иначе…
Второй узник – коренастый чернявый парень Бауржан. Смотрит прямо, не дёргается, ведёт себя спокойно. Реакцию вызвали только озвученные сроки заключения. Много, по его мнению. Оба подсудимых вины своей не признали, несмотря на то что были и очные ставки, и перекрёстные допросы, и аудиозаписи телефонных переговоров, и много чего ещё.
Если пересказать простым языком, минуя многочисленные юридические термины из приговора, дело было так. В 2009 году в Адамовку приехал Камиль Хусаинов, и среди мусульман сразу стало неспокойно. Имам Адамовского района в суде рассказал, что Хусаинов – человек агрессивный и неуравновешенный. Когда приехал в посёлок, стал конфликтовать в мечети, вмешивался в проповеди, прихожанам рассказывал о правильности салафитов – ваххабитов. Последствия его присутствия, увы, актуальны до сих пор. Он сумел внести смуту в мусульманскую общину, и до настоящего времени прихожане там спорят о правильности его слов.
Например, Хусаинов громко заявлял, что самый страшный грех – не убийство человека, а быть неверным.
Называть фамилии прочих свидетелей нельзя. Кто-то из них живёт по соседству, а кто-то известен только узкому кругу лиц специальных ведомств. Но вряд ли можно сомневаться в правильности приговора, поскольку такие разные люди в своих показаниях друг другу не противоречили.
Есть и другие
Бауржан Жаксыбаев не единственный, кто попал под влияние Хусаинова. Камиль успешно завербовал троих. Где в настоящий момент находятся ещё двое молодых людей из Адамовского района, неизвестно. Точнее, известно, что они в Сирии, воюют на стороне джамаатов против правительственных войск. Они бойцы Исламского государства (запрещённого в России). Ещё двоих можно назвать не только свидетелями по делу, но и потерпевшими. Они приняли решение уехать воевать в ИГ, но, добравшись до Турции, осознали свою ошибку и вернулись.
Камиль Хусаинов, тот, который с мозолью на лбу, проповедовал не только в мечети. Собирались у него дома, смотрели видеозаписи, присланные из ИГ, читали намаз, обсуждали…
Проповедник говорил, что ничто не держит молодёжь в Адамовке: работы нормальной нет, родители не разделяют «праведных» взглядов детей. Надо ехать туда, где творится настоящая история. Но Хусаинов вдохновлял не только словом. Как только молодые парни созревали, вербовщик обещал самую действенную помощь.
Там, на сирийско-турецкой границе, есть некий Шома, который поможет перебраться за рубеж и даст координаты нужных людей. Шому предлагали всем, но не все воспользовались его услугами.
Бауржан уехал в Турцию в 2013 году. Полгода жил там. Задержали его турецкие пограничники. В Россию доставляли сотрудники московского Интерпола. По версии самого осуждённого, в Турцию он поехал, чтобы жениться. К боевым действиям отношения не имеет. Жил в миграционном центре, помогал беженцам.
А вот вербовщик Хусаинов воевать так и не поехал. Его депортировали из Германии. Хотя всем говорил, что собирается на священный джихад, но то ли испугался, то ли его таланты были нужнее в другом месте. Жена и двое малолетних детей Камиля сейчас находятся в Египте.
Только факты
К материалам уголовного дела в качестве вещественных доказательств приобщены аудиозаписи телефонных разговоров, полученные в соответствии с требованиями закона. Так, 30 ноября 2013 года Галимжан Жаксыбаев сообщает собеседнику, что его сын Бауржан находится в Сирийской Арабской Республике, где готовится к участию в боевых действиях. 12 мая 2014 года сын сообщает отцу, что их общий знакомый поправился после ранения, полученного в ходе боевых действий в составе незаконного вооружённого формирования.
13 июня Бауржан положительно отзывается о Хусаинове и его способностях вербовать людей, называет его красавчиком.
В период с октября 2013-го по август 2014-го отец и сын обсуждают по телефону боевые действия в Сирии, покупку обмундирования, а также факт уголовного преследования последнего на территории России. При этом Бауржан выражает уверенность в том, что у правоохранителей на него ничего нет, а всё, что можно, он уничтожил. В ходе судебного заседания Галимжан Жаксыбаев подтвердил факты и содержание телефонных разговоров.
Верховный суд Российской Федерации в апелляционном определении решил: Камилю Хусаинову назначить наказание в виде лишения свободы сроком на 9 лет в исправительной колонии общего режима,
Бауржану Жаксыбаеву назначить наказание в виде лишения свободы сроком на 5 лет и 9 месяцев.
Нет единого центра
Альфит Шарипов, председатель Духовного управления мусульман Оренбургской области:
– Территориям, где возникают вопросы, мы уделяем больше внимания. Выезжаем туда, разговариваем. Но не бывает так, чтобы мы приехали и сказали: «Вы исповедуете радикальный ислам». Нам ответят: «Докажи».
Вербовщики работают словом. У преступника, который собирается кого-то убить, можно найти оружие. А тут никакого оружия.
Они в беседах со мной, например, будут говорить правильные вещи или отмалчиваться, а сторонникам скажут совсем другое. Разоблачить трудно. Мы сотрудничаем с правоохранительными органами, собираем базу данных. Но такая база может собираться годами.
Вот, например, стало известно, что в одном районе группа молодых людей высказывает радикальные мнения. Мы поехали туда, собрали нескольких имамов, пригласили молодёжь. Надеялись, что они придут, послушают, поменяют свои убеждения. Думаете, сколько пришло? Всего три человека. А их, несогласных, там около десятка. Никто не ожидал, что ислам начнут использовать в таком извращённом виде. Программа нашего медресе рассчитана на изучение традиционного ислама, тех ценностей, которые испокон веков исповедовали наши предки. Ведь в основе всех религий одни и те же заповеди: не убей, не укради, желай другим, что себе желаешь. А то, что делают террористы, противоречит исламу.
Ислам – это мир.
Я думаю, что одной из причин проникновения радикальных идей на территорию России является наша некоторая разобщённость.
У православных, например, есть патриарх. И вся церковь подчиняется ему. Единая вертикаль. У нас же не так. Есть Центральное духовное управление мусульман с центром в Уфе. Мы к ним относимся. А есть ещё совет муфтиев России с центром в Москве. В Татарстане своё управление.
Вторая причина – никак не определится в государственном законе понятие «секта». Закон нужно дополнять, а не выдумывать формулировки. Раз это становится делом национальной безопасности, пора определиться. Есть нетрадиционные течения. Например, ваххабизм в Дагестане, Чечне запрещён, а на других территориях России – нет.
В Саудовской Аравии, например, ваххабизм – основная идеология, которая для них приемлема. Потому что там один народ, один песок – одна нация, религия. 15 веков они живут по этим правилам. А для многонациональной и многоконфессиональной России ваххабизм неприемлем, так как может быть чреват страшными последствиями.
Рай под ногами ваших матерей
Так сказал пророк. И об этом должен помнить тот, кто собрался на джихад
– ФСБ жёстко работала. У меня обида на них. Можно сказать, злость. Приехали, наручники на меня надели. Обыски, допросы. Зачем? Бауржана полгода продержали одного в камере для тех, кто на пожизненное заключение идёт.
А за что? Он не виноват. Говорят, мы игиловцы (члены запрещённой в России организации ИГИЛ). А игиловцы сюда не приедут. Что им тут делать? И в плен они не сдаются. Много их в Дагестане поймали? Нет, – говорит Галимжан Жаксыбаев.
Село Курмансай Домбаровского района затеряно среди равнин великой степи. Где-то между двумя горно-обогатительными комбинатами, некогда прославившими промышленный восток области. Вроде бы всё есть для жизни, а жизнь в этих краях затаилась. Есть заводы, есть земля для сельского хозяйства, но не хватает работы, людей, нет инфраструктуры. Тишина в округе и свежий воздух.
Семья как семья
Двор Галимжана-хазрата идеально чистый. Небольшой домик аккуратно выкрашен белой и зелёной краской, ровный забор, клумба. Кажется, что и трава растёт только в ту сторону, куда показала заботливая хозяйская рука, и половички возле летней кухни ласковые. На востоке говорят: «Гость в дом – Бог в дом». Азиатские народы гостеприимны.
Нас принимает семья осуждённого Бауржана Жаксыбаева. На дастархане вкуснейший бешбармак. Когда мы собирались в Курмансай, предполагали, что не захочет встречаться с нами Галимжан. Потому обратились к председателю Духовного управления мусульман Альфиту Шарипову. Он мог знать Галимжана. Отец осуждённого окончил заочные курсы Оренбургского медресе. Духовное образование у него есть. Телефонный разговор между Альфитом Шариповым и Галимжаном Жаксыбаевым был приветливый и короткий. Что-то говорил отец осуждённого. «Я тебе верю», – ответил муфтий Альфит.
Мы тоже очень хотели верить.
В кухне тепло и уютно. Пёстрые покрывала, добрые руки матери. Она уж точно не жена радикального исламиста. Махровый розовый халатик, зелёный платок, приветливая, глаза ласковые:
– Если бы Бауржан воевал в ИГИЛ, он бы нам денег присылал. И уехали бы мы отсюда, а не работали за пять тысяч рублей в месяц, – говорит Сагира-апай.
Пришла соседская бабушка Жоныс-апай. Села рядом с нами, тоже рассказывает:
– Бауржан такой хороший, добрый пацан был. С внуком моим вместе вырос. Мы тут как одна семья, по соседству все выросли. Нет справедливости. Всё напутали. Не верим мы, что Бауржан виноват.
Семья показывает фотографии. Какой уж тут радикальный ислам! На фото весёлые люди, вполне светские семьи, застолье. А вот фото призывника Бауржана. Служил в Трёхгорном Челябинской области. Отец комментирует:
– Это единственное фото, где он с автоматом. Бауржан вообще оружия не любил. Я охотился в молодости, а он со мной не ходил.
На другом фото девушка в короткой юбке. Это младшая сестра Бауржана. Галимжан рассказывает:
– У нас в семье все верующие. Только младшая дочка не читает намаз. Аннушка. Говорит, ещё не созрела. Я не заставляю. Нельзя принуждать ни в коем случае.
«Почему мы бандиты?»
– После всего случившегося односельчане не обижают вас?
– Нет, всё у нас хорошо. «Подкалывают» только иногда. У нас многонациональное село: есть чуваши, мордва, украинцы, русские, немцы, казахи. Мы их праздники отмечаем, они – наши. Мирно живём, – охотно рассказывает Галимжан-хазрат.
– Говорят, рай под ногами матерей, на джихад нельзя без благословения матери. Это так?
– Так.
Первый джихад должен быть со своим нафсом – отказываться надо от потребностей плоти. Первый джихад – это внутренний джихад. Спиртное, табак, запрещённая пища. Надо сначала себя побороть.
На священную войну благословляет не мать, а отец. Вооружённый джихад – тяжёлый вопрос. Им учёные занимаются. Многие учёные в тюрьмах сидят. Может, кому не нравятся их трактовки, а может, эти люди неправильные дали трактовки. Я не учёный. На такие вопросы сложные ответить не могу.
Мы живём в другом мире. В Саудовской Аравии человек умер – его хоронят сразу. А у нас по три дня держат: пока найдут имама, пока гостей соберут. В деревнях показуха пошла. Люди своё богатство показывают. А это неправильно. Мы говорим: «Не делайте этого». А нам в ответ: «Вы ваххабиты».
– У православных людей безмерно послушных церкви и слепо чтущих традиции называют мракобесами. Наверное, так во всех конфессиях?
– Аллах видит всё. У нас по шариату, если выпил водку, 40 дней не принимаются небом дела, молитвы. Есть знакомые молодые ребята, которые не пьют, не курят, а их за это ваххабитами называют. Шёл я как-то по Домбаровке, мне парень навстречу. «Вас, – говорит, – ваххабитов, надо убивать». Я его спрашиваю: «Ты намаз не читаешь, пост не держишь, водку пьёшь. Ты когда-нибудь слышал, чтобы я говорил, что вас надо за это убивать? Нет? Тогда почему меня надо? Если я 13 лет верующий, значит я бандит?»
Бауржан выучился на помощника машиниста. Хотели устроить его на железную дорогу, а с нас за это попросили 70 тысяч. Бауржан – спортсмен. В пожарной части место освободилось, его туда устроили. Но командиру не понравилось: намаз не читай, пост не держи. Уволился.
Нет у нас никакой толерантности. В Оренбурге есть, а в Орске нет. Тут кого-то убедить трудно.
Я на трёх работах – ветврач, зоотехник и водитель. Вчера ездил на ветучасток на обработку, нас женщина русская угощала. Я ел там масло, яйцо. Только сало, колбасу не ем. Почему? Потому что «пища людей писания дозволена вам». Люди писания – христиане и иудеи. Когда пришли римляне и монголы, христиане и иудеи просили защиты у мусульман. Есть заповедь – женщин, детей, стариков не убивать. Во времена пророка так было. Сейчас этот баланс нарушился. Учёных много стало.
У меня только чувство обиды, когда шииты убивают суннитов. Здесь, в Оренбургской области, только сунниты, шиитов почти нет. Шииты пророка за пророка не считают. Они Али почитают.
– Бауржан что делал в Турции, по-вашему?
– Жениться на турчанке хотел. У нас тут женщин-азиаток много, а верующих мало. Он невесту по Интернету нашёл. Я ему деньги на калым посылал, правоохранительные органы всё перевернули. Решили, что он женится на террористке. То, что в телефонных разговорах я ему про обмундирование говорил, так это я в подарок тем людям, у которых он жил, решил купить. У нас полдеревни в таких «горках» ходит. Что такого?
– А у кого он там жил? Чем зарабатывал?
– Чем зарабатывал, не знаю. А жил у знакомых. Там много выходцев из России. Когда война в Нагорном Карабахе случилась, многие в Турцию перебрались. Я должен был послать ещё денег, чтобы ему визу продлили, а я не послал. Бауржана турки за нарушение визового режима задержали.
– Чем, по-вашему, отличается традиционный ислам от радикального?
– Трудный вопрос. Мы с радикальным тут не сталкивались. Вот передачу недавно показывали. ИГ на севере Афганистана захватило ряд населённых пунктов. Я не шейх, чтобы выносить такие решения. Я могу только про традиционный ислам.
– А вот эти, которые талибан, ДАИШ*, они поступают по Корану, по пророку?
– Я ж там не живу, не могу вам сказать. Телевизор и СМИ могут наврать, правильно? Там эти группировки в Сирии между собой воюют. Я думаю, что вся драка там за нефть. Мне только обидно, что наших братьев суннитов убивают. Где был мир, когда убивали Муаммара Каддафи и Саддама Хусейна? Почему никто за них не заступился? Ислам не учит убивать. Ислам – мир.
Галимжан Жаксыбаев позвонил нам через день после нашей встречи:
– Бауржан не собирался воевать. Если бы собирался, ушёл бы давно. Там турки запросто переправляют через границу. А Бауржан хотел жениться и вернуться домой.
*ДАИШ – это акроним, составленный из первых букв террористической организации ИГИЛ (запрещена на территории РФ), именуемой на арабском языке «ад-дауля
аль-исламийя филь Ирак ва аш-Шам».
Комментарий
Андрей Балабанов, руководитель пресс-службы Управления ФСБ России по Оренбургской области:
– Жаксыбаева и Хусаинова перевозили под усиленным конвоем, на специально отведённых местах в самолёте. «Мягкость» приговора обусловлена тем, что осуждённые совершали свои преступления в 2013 – 2014 годах, соответственно, уголовные дела рассматривались согласно тем законам, которые действовали тогда.
Если бы осуждённые совершали те же действия в наши дни, то приговор был бы намного серьёзнее – от 10 до 15 лет лишения свободы. В некоторых случаях предусматривается и высшая мера – пожизненное заключение.
Елена Черных