У нас одна дорога на кладбище. Это я без драматизма, запятых или иносказаний. На самом деле одна.
Я имею в виду ту, что почти за городом, по улице Тихой, которая в преддверии Радоницы рычала и говорила плохие слова. На этой дороге образовалась пробка километров в пять.
Стояли регулировщики, патрули ДПС, не хватало только Нацгвардии. Люди попадали в ДТП или, психанув, мчались через поле. Солнце отражалось от полированных боков металлических коробок…
В эти дни я хотел услышать Тишину. Но нет. Люди бежали куда-то с пластиковыми цветами, вёдрами с водой, граблями и лопатами, злились на узкие дороги: «Вот чё фотографировать надо! Безобразие! К могилке не подъехать!»
Субботник посреди крестов.
И лишь изредка я видел лицо, одухотворённое печалью. Эти люди сидели по одному, где-то вдалеке, их лица бледными пятнами выступали из тени невысоких деревьев.
Они никуда не спешили. Они ПОМИНАЛИ.
Город мёртвых сбрасывал серый морок зимы. Бескрайняя даль белела свежими крестами с пятнами цветов. Блестела свежей краской.
Аккуратные ряды прожитых жизней. Длинных, коротких, оборвавшихся внезапно. Чёрный гранит и поросшее травой нечто со стёртым именем.
Сюда не возьмёшь машин и денег. И только богатый памятник в два человеческих роста может подчеркнуть СТАТУС, который нужен живым. И только.
А память по дорогим сердцу, она ведь не для одного дня. Она живёт ежеминутно: во фразах, поступках, детях.
И не важно, чем вы заняты – стоите в церкви или моете посуду. Это естественно, как вдох.
Пора уходить. Недаром это место называется «Кладбищенский комплекс». Время развеять грусть по ветру.
Олег Рукавицын
Автор благодарит Светлану Баженову за помощь в подготовке материала.